Imperatoris ac Monocratoris Totius Russiae, anniversario hoc die jam 52 recurrente habitus, in regnatrice Petropoli, anno 1723 Maii 30, in basilica Sacrosancte Trinitatis, solenni concurs Ejus Imperatoriae familiae, Synodi et Senatus caeteraeque numerosissimae plebis[1]
Возвращается и прииде к нам день сей благодатнейший, день всякия радости и благополучия преисполненный, день всех российских сынов к веселию и торжествованию возбуждающий, слышателие, благородием, славою, достоинств санами и честей различием почтеннейшие! Не можем тако ни о едином же дни, достойно разсуждая отсюду произшедшия благополучия наша, воскликнути, яко праведнейше и приличнейше о сем: сей день, его же сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся в он! День бо сей тебе, Россие, всех твоих щасливостей начало, всех благополучии источник, всех торжеств, прославления, побед и всех прежде желаемых и таковых действий, яже на сердце и помышление не восхождаху, едино есть основание.
Почтенный есть духовным радованием в церкве православно-кафолической день сей празднованием
духовнаго воина преподобнаго Исаакия, иже на злохитрейшее и злочестивое воинство арианское пресильный бысть поборник; но той же день усугуби в России радования, егда в сей день в мир произыде несравненный всероссийский защитник Петр Великий, император и самодержец. Не возсия никогдаже тебе, Россие, радостнее и светлее солнце, яко в той день, в онже толикое родися просвещение; не восхождаше никогдаже с толь веселими лучами, яко егда принесе сего твоего светильника: о, дню всех радостнейший, всех дней наших начальнейший! дню, славы и благополучия российскаго источниче! Киими похвалами ублажим тя, время сие весняное, яко родило еси тогда цвет сей, иже во дни наша таковый принесе плод, егоже благоуханием славы не токмо исполнен весь круг европейский, но и далечайшия мира сего концы услаждаются? Время тое преблаженное весняное произнесе сей цвет, о егоже плодах ныне в мире живущий с неизреченным удивлением радуются и с необъемлемою радостию в сердечных сокровищах удивляются, последний же веки проповедати, славити и подражати им пожелают. Егда аз разсуждаю вся рождению благочестивейшаго монарха нашего приличествующая и время, и месяц, и день, а вся аки будущее благополучие предъявляющая, воистинну, аще бы христианская богословия не удерживала, астрологическому о гороскопиях мудрствованию подражати принужден был бы.
Аще бо возрю, якоже рех, на время весняное — кто не весть, яко тако оное натура устрой, что всех времен лета и веселейшее и приятнейшее, от сеяния жатву, от цветов плоды, от младых зелий полныя класы обещающее, — вижду в рожденном в то время ныне все оное исполняющееся и аки бы натуру превосходящее, понеже не токмо в лете мужества и силы, но и в самой младенчества весне семя сие благословенное, в российском государстве всеянное,
жатву принесе безсмертныя славы, юже Азов трубным гласом проповедати долженствует. Аще же паки разсуждаю месяц сей май, в онже земля цветами украшается, солнце благоприятнее, нежели в иных месецех восходит и сияет, древеса в естественную облачатся одежду и вся стихии приятнейшее свое употребление дарствуют, то паки вижду в рожденном в сем месяци великое приличие и к веселости натуральной майской неизреченныя гражданския утехи приумножающаго; увенча бо сей Россию цветами и облече во одежду безсмертныя славы, егда в младом веку, в мягких летех восприятый всероссийский скипетр в толь тяжкое восприя время, яко и воспоминати о нем ужасно, удержа благополучно, старым приличным, но несравненным благоразумием.
День же самый, памятию великаго в праведных Исаакия Далматскаго, величайшаго веры противо ариан поборника и воина мужественнейшаго, украшенный, коль рождению сему приличнейший, егда в он восприят Россия и поборника своего, и воина мужественнейшаго, и защитника противо неприятелей, паче же реку избавителя и торжественника преславнаго! Егда убо вся тако прилична, и время, и месяц, и день, вся радостна, вся к веселию и утехам возбуждающая видим, слышателие, но и радость без провогласителя не бывает; аще и не по равенству дня сего, аще и самы вся искуснее весте, смиреннейше молю, во умножение обоея радости, малое время худейшей моей дарствовати проповеди, в ней же не по достоинству, но по силе моей умыслих благосердию вашему предложити, кая благополучия России в день сей родишася, каковый источник, реку непреплаваемую торжеств испущающий, истече, кое древо ветвием славы весь мир наполняющее произрасти. Но егда о сем моем предложении разсуждаю, страх и ужас одержит мя: коликое бо есть сея вещи высочество, мое же каковое к сему скудоумие и недостаточество! Видя же и ваше в сем благочестивое хотение, малою лодиею в окиан сей непреплаваемый вхожду; в самом же предначалии всеподданнейше твое молю благоутробие, дня сего красото и радости сея виновниче, да простиши мне, яко добродетели твоя и действия, яже тамо начало свое имут, идеже красноречия человеческаго силы окончеваются, худоречивыми усты проповедати дерзаю, ибо не безразсудное некое дерзновение, но вера, но благочестие, но почтение должнейшее к сему возбуждают, и ею же кротостию вся терпиши, и сия претерпети да благоизволиши!
Древнее сие и во всех народех восприятое обыкновение, еже от всех гисторий познавается, яко преславных царей и мужественных ироев день рождения людие всегда пресветло праздноваху, с тимпани и лики провождаху, во дни рождения их похвалы их и воспеваху и проповедаху; и не без удивления есть: людие, во тьме невежествия погруженный, еще светом учений не осиянный, самым естества движением и природного к сему должностию возбуждахуся день той почитати, в он же или преславный защититель, или от бед избавитель, или отечества разширитель в мир сей произыде, вся оная благополучия, оными мужи полученныя, дню тому восписующе. Твориши и ты сие благочестиво, благочестивейшая державо Российская; но егда желаеши благополучие твое дню сему восписати и восхвалити в день рождения преславнаго твоего ироа, воистинну не веси, откуду начати и где окончити похвалы его, вся преславная, вся превеликая, вся несравненная зрящи. Приходит, слышателие, ныне в сем предложении большая трудность, нежели римскаго
красноречия начальнику Цицерону, который егда хотел похвальным словом ублажити Помпеа, онаго великаго и славнаго вожда римскаго, и егда вступил в слово, не могл окончания изыскати; удобее бысть ему начати, нежели совершити слово: егда елико в похвалу великих действий простирашеся, толико от времени великая обреташе, недостойно ни едино мня без похвалений оставити; но премного труднейший предлежит нам днесь подвиг, хотящим о действиях днесь рождшагося глаголати, егда равное неудобство обретаем, где и начало где и окончание изыскати: зде и младенческая дела старость побеждают, и мужеская достойнаго к похвалению слова не обретают. Оставивше убо похвалы оныя, яже имать от самаго отечества, еже есть и древнее и всегда преславное, от благочестивейших родителей, отца мужественнаго и окрестным соседом неспокойным страшнаго, матере премудрейшия, оная оставивше, возри, богохранимая Державо Российская, кое благополучие получила еси от самаго младенческаго воспитания! Возри и велиим удивлением удивися! Почудися, зря вся странная, вся необыкновенная, вся силы естества превосходящая! И не вотще сия рекошася, яко вся странная etc. Егда бо самое воспитание благочестивейшаго твоего монарха разсудиши, то аще бы иных примеров не имела еси, и аще бы священное писание нам не повествовало, аще бы о том истории не гласили, отсюду бы мощно уразумети, яко предъизбранныи Богом власти имут в себе нечто божественное и тайное божие согласие, таинственное божественнаго содействия движение.
Всем вам, слышателие, известнее есть и весте искуснее, коль в малых летех остался по смерти благочестивейшаго родителя, и что в полате действовашеся:
ово слабостию здравия престол тогда наследствовавшаго брата, ово еще ниже слышанием учений свободных, имиже честное воспитание содержится. Что же рещи, егда последствова оное мрачное властолюбия время, умышления неблагочестивыя, советы хитрозлобныя: каковаго тогда надеятися мощно воспитания? Но в руцех своих содержали сердца царская, Бог не токмо облаки оныя прогна, бурю злую оную промыслом своим божественным в тихий воздух премени, но и научи и явственнее всякаго примера показа, яко ихже ко величествию дел и правлению возлюбленнаго своего достояния предъизбра, таковым злоба и насильствие человеческое никогдаже превозможет. Сотвори сие известно всесильный Бог в слове своем неложном всепочитаемаго священнаго писания, сотвори мир сей видимый; украсил его чрез пять дней творения всею сею видимою добротою; устрой на небеси светила большее и меньшее, украсил землю семенами, цветами, древеси и всякими животными, воздух разнородными птицами, моря многовидными рыбами; подобало убо быти над всем тем правителю, созидает и того, но абие своея премудрости участника творит, своего образа нераздельно уделяет; созда правителя и абие такову даде силу премудрости, яко что видимое нарече Адам, в том, глаголет писание, звании пребывает и до сего дне, еже разумеется не аки бы во всех языцех тако именовалося, но тако изобрази естества их дела, яко по подобию везде именуются. Предъизбра Моисея во избавление еврейскаго рода, и сие ли бысть без смотрения, яко взят его дщерь фараонова от воды и всякия обучи тогдашнея премудрости? Но ниже сего довлеяше: сам еще божия премудрость, Слово предвечное, явися в купине горящей и несгараемой, извести своя тайны, откры свое хотение, а в явление, яко он сердце содержит всех обладающих, сильное даде Моисею знамение. Кое же? Неотлучное свое от Моисеа отсутствие, собственное с ним всегда пребывание: се, глаголет, тебе знамение, яко аз посылаю тя извести люди моя. Кое же знамение? Воистинну знамение известное, знамение твердое: буду, рече, с тобою! И сим своим присутствием како умудри онаго властелина, что он и коль премудрая содела, яко мне исчислити днесь невозможно, тако всякому в книгах Моисеевых увидети леть есть. Предвидит Господь о достоянии и вселюбезном создании своем и, времени самому требующу, таковых дарствует правителей. Оскудеют вожди сильный, укрепится неприятель, возмужают сопротивныи, потому предвидение божие времени благопотребных дарствует Самсонов, Бараков, Гедеонов, Иеффаев, Аодов и, что удивительнее, и безоружный женский пол вооружает: возбуждает на дело свое божественное Деворы, Иаили, Иудифи и сим подобных; оскудевают ли паки вожди, тогда кроткаго возводит Давида. А и Давиду самому, время жития своего во брани безпрестанной иждивившему, всегда в безпокойстве пребывающему и, якоже общее гласит слово, что гремящим оружиям молчат учения, убо не имущему времени младаго своего обучити преемника царства Соломона, времени же требующу мудраго правителя, промысл божий избра, умудри, просвети и в самом младенчестве таковы даде разум, яко слышав весь Израиль един суд Соломонов, имже суди две жены, о отрочати препирающияся: «Убояшася от лица царева, разумеша бо, яко смысл божий бе в нем сотворити оправдания, ибо даде Господь смысл и мудрость Соломону много зело, и разлитие сердца яко песок, иже при море, паче смысла всех старых человек и паче смысленных всех египтян». Промышляет убо Господь Бог любезному достоянию своему, времени требующу, правителей, но и ихже избра, всесильною своею рукою содержит, от всех бедствий хранит, во всех наветах смертоносных избавляет. Кто сего явственно не увидит во оном неслыханном примере: умершу царю Охозии, скверная оная Гофолия погуби всяко семя царево, но храняй Господь, егоже предъувиде, Иоаса и в самой той убивственной буре сохрани невредима.
Забобонная оная древность аще и вся премени не в вероятныя фабулы, но в сем, мнится мне, существенную повествует правду, яко ихже избирает промысл божий к знатным делам, сих от самых пелен защищает.
Показа сие о Геркулесе, которому, еще младенцу сущу в колыбели, егда оставися единою сам в храмине, аки бы сие содеяся: злобная Юнона, хотя его умертвити, в колыбель, в нейже отрок лежаше, пусти два змия, дабы отрока угрызением своим умертвили; но отрок, аще и мал, сицевую в себе ощути силу, яко младенческими руками разодра и от себе отверже. Но и да паче сие изъявится, возрем в древныя, вникнем и в новейшия истории: вся сего исполнении, везде о имущих правительствовати увидим собственное божие смотрение. Чтем преславную историю в Иустине о знатном оном монархе Кире, о немже чрез Исайю пророка тако глаголет Господь: «Помазанному моему Киру, егоже держах под десницу, повинути пред ним страны, отверзу пред ним врата, и гради не затворятся; аз пред ним пойду и горы уравняю, врата медная сокрушу и вереи железныя сломлю, и дам имения тебе темная и сокровенная, и невидимая отверзу тебе, да увеси, яко аз Господь Бог, прозывая имя твое, Бог Израилев!»
Прежде рождения сего Кира, увиде во сне Астиагес, дед его, яко из дщери его Манданны произрасте древо, еже всю Азию осеняше; собрав убо мудрецов и егда известися, яко от ея имать родитися всея Азии повелитель и монарха, коего не употребляше коварства, воеже от земли живых истребити отрока? Но Богу тако изволившу, ничтоже человеческия успеша советы. Подобное и в новейших уже зрим историах: Уаленс, император Константинопольский, знать, от мечтания диавольского известился, яко по нем имать наследствовати скипетр, егоже имя начнется от сего речения Феод; ражжен убо завистию, повеле во всем своем государстве избити всех, ихже имена тако нарицахуся, например Феодор, Феодул, Феодосии и сим подобная, но не ухитри смотрению божию: Федосия по себе наследника остави.
Но что мы далечайшия примеры ищем и повествуем? Имаши премного таковых домашних своих, Россие: возри в своя истории и увидиши собственное о тебе смотрение божие. Виждь, како всякому времени требующу, како всякой настоящей нужде, от самаго твоего начала таковых дароваше строителей и правителей, без каковых никакою же мерою тебе обытися мощно было. И отсюду кто не увидит к тебе приискренныя любве божия и некоего уединеннаго милосердия? Быша мнози порубежный соседы, России прилежащий, но ныне, кроме имен их и некоторых действий, во историах описанных, больше ничтоже обретаем; гласят токмо во ушесах оная имена: язиги, печенеги, древляне, половци и сим подобный; и не инная тому вина — Бог остави их судьбами своими, не дая им правителя. Не тое о тебе содела, Россие! Восприят тя в любимое свое достояние и что устроевает? Производити восхотел от тьмы неверия ко свету христианскаго благочестия —
и дарова Владимира, в новоокрещенном народе утверждения и просвещения от учений происходящаго; требе бяше, нужда бысть тако священныя, яко церковныя и гражданския книги от греческаго диалекта перевести на словенский —
воздвиже к тому любомудрие Ярославле; воздвигоша верх свой варвари злочестивии, сим достоянием хотящий обладати — и тогда о коль во благовременную помощь посла оного приснославнаго Димитрия! Отсюду хотяху вооружитися отдревле с Россиею препирающийся
свей, — кто ж не видит дарование божие, онаго мужественнейшаго князя и воина, аки втораго
Сципиона Африканского, от побед во Африке имя сие заслужившаго, тако и в России
Александра Невского, от победы зде полученной тако именованного?
Но к намеренному ныне
леть есть приступити предложению; время уже наше благополучие, нашу радость и славу воспомянути и прежде помыслити, в чем до сего времени оскудевала Россия и чего лишалася? Аще бо и имела законных и правильных своих повелителей и от востающих на ню сопротивных защитителей, но многоскудно во премногих пребываше. Изобиловаше везде во всех европейских государствах воинское правильное учение, огненное регулярное искусство — не имеяше сего россы; процветаше во Европе искусство корабельнаго художества и мореплавания — сего лишашеся Россия; во всей Европе сияше свет учений свободных, имиже тьма суеверия, нощь забобонства, облак лицемерия прогонится, свет же истиннаго евангельскаго правоверия сияет, младенчество правильно воспитоваемо бывает, старость благочестно содержится — и в сем не токмо скудна, но и весьма лишенна бяше Россия; распространяшеся во Европе законов и прав судейских учение — а в России кроме некиих уложений о том и не слышано бяше; украшахуся прочий европейский государства архитекторным расположением, строениями удивительными, вертограды чиновне расположенными — что же рещи о иных безчисленных манифактурах,
металлифодинах, махинах? — а Россия о том и не помышляше. От сего многих желание ко завладению сея державы возбуждаше; отсюду собыстся чрез многое время неправедное удержание не токмо многих градов, но целых провинций; от того нерадения стеняше
Ингрия и Корелиа, во узах держима; и не воспоминаю о безчисленных градех разграбленных, о премногих корыстех изнесенных, о людех, аки скотине, выгнанных. И сие от чуждых творяшеся, а домашных внутренных смятений и воспоминати трудно. Зде помысли, Россие, что бы с тобою творилося, аще бы тебе не собственно удержал промысл божий; зде виждь его к тебе благостыню, свое же познай благополучие. В толь нуждное время дарова тебе в день сей рожденнаго, иже вся скудости исправил, недостатки исполнил, и чего лишалася еси, вся не токмо ныне имаши, но и преизобильствуеши. Что слышахом о преждереченных во время благопотребное от Бога дарованных правителех, вся оныя зде в ныне рожденном едином благочестивейшем зрим и почитаем дарования, в едино собранная, в едино совокупленная, в едино заключенная. Аще бо Мойсейское избавление представим в разсуждение, видим чрез благочестивейшаго императора подобное,
содеянное на полях Полтавских и потопление супостатов под Переволочною. Зде увидим таковою скоростию и благополучием содеянныя брани, взятыя страны, отобранныя грады, якоже при Иисусе Навине; зде узрим Давидову кротость к побежденным, аще и праведнаго наказания достойнейшим, премудрость Соломонову от самаго младенчества, вся в государстве российском чиновно правлящую; увидим зде и удивимся в едином лице всех российских ироев добродетели, и аще не превосходне, то воистинну равно действуемым.
Равно есть просвещению Владимерову просвещение от тьмы преждняго забвения произвести ко свету всякия славы, от поношения во удивление, от слабости к таковой ныне полученной силе, к таковым преславным победам. Зриши зде, Россие, в живых пребывающаго Ярослава; но оный токмо преведенными украси тя книгами, сей же созда и не престает созидати училища, откуду происходит душеполезная наставления; отсюду зриши и имаши и преведенныя многия и вновь сочиненныя и
сочиняемая волюмина; и, что всего верх есть, оный Ярослав потщася превести чрез иных, не престает сей своими трудами между толикими правления неудобствы, не к тому уже преводити, но и вновь составляти:
свидетельствует о сем Устав воинский, свидетельствуют Генеральныя и Коллегическия регламента; проповедует сие удивительный оный Устав морский, всякого должность и чин определяющий, економию предивно располагающий и неизмеримых трудов дело к лучшему устроению и удобнейшему познанию пред очеси представляющий. Аще же еще
помыслим и о оном российском ирои Александре, от реки сея именованном, бысть река сия прежде России слышана, а ныне ея устремления увеселяют божий град сей царствующий; не единожды, якоже тогда при сей реке, побеждени, язвлени и прогнани бяху сопостати.
Славится Димитрий побеждением татаров, Мамаем в Россию приведенных; имать, донележе мира сего основание стояти будет, слава провозглашати преславный поход прешлогодский низовый,
пречестное взятие Дербени, получение Гейлана, что еще и впредь да дарствует высочайший Бог радостное услышати.
И сия суть в сравнении; что же в превосходстве? Видехом, чего лишашеся и чим оскудевайте, чим нижшее прочиих европейских и малейших не токмо государств, но и обществ бяше толь преславное и пространное государство. Ныне рожденный аки на сие истое богомудренный монарх вся оныя введе, вся премудре устрой, и, что удивительнее, во всем искусство не токмо равное, но уже и удивительное и другим порубежным соседам, от древле в том обучившимся и в том состаревшим, страшное самым делом показа. Возведи убо окрест очи твои, богоспасаемая Державо Российская, и
виждь в воинстве твоем неизреченную метаморфозис, но сию не фабулярную, но истинную. Повествует Овидий, яко Кадмус предсказанием богов обрет в некотором поле змия, идеже царство ему основати пророчествовано; убил оного змия и, поорав поле, змия убитого посеял зуби, от которого сеяния абие безчисленное родилося воинство. Баснь сия есть пиитическая, но нашей истине приличестввующая: предвидением божиим хотя всего лучшаго расположения основание положити премудрейший наш архитектон, не змия ли в начале всежелаемого царствования обрете,
злобу всякого яда лютейшую стрелецкую? О, дракон тот мняшеся непобедимый! Сего убо российский Кадмус истребив и не зубы тоя ехидны скверныя, но семена правильнаго учения в землю благоплодную всеяв, породи нынешнее воинство, плоды торжественныя, плоды радости и веселия исполненныя произносящее. Возведи, глаголю, очи твои и виждь; видя же, веселися и торжествуй, Российский Сионе,
в Полщи прежде, таже в Малой России, в Померании, в Дании, потом и в самых внутрностех Швеции, в Финландии, в Корелии, в Ингрии, Естляндии победительная действия, тая уже сотворенная, ныне же еще за Каспийским морем содеваемая! Возведи окрест очи твои и возри на море Балтийское, на флот преславный, яко скоро возсиявший, тако скоро и никомуже чаянно многия и славныя победы получивший!
Подвизаются в таковых вещех монархи другии и дух охоты восприемлют, взирая на прежде бывший прародителей и родителей своих примеры, но сицеваго зде примера взыскати было не мощно. Божие едино движение от возрения на един
малый ботик таковую всели охоту, яко, помышляюще о начатии флота российскаго, рещи мощно, яко от детскаго играния в таковыя мужественныя произрасте силы: играние на езерах породи на великих морях страшныя баталии, юношеская утеха на ботике сотвори торжества и победы на караблях. О, треблаженное младенчество, таковыя благополучия в совершенном веку происнести имущее! О, дражайшая юность, в мужестве таковый плод родившая! Возведи еще, Российский Сионе, очи твои и виждь умножающияся учения свободныя, математическия, медицинския, инженерския, артилерския, геометрическия, навегатския, ихже прежде не токмо не имела еси, но ниже о именах их слышала, и со удивлением разсуди, коль скоро вся вкоренишася, коль скоро вся звания своего плоды начата прозябати! Возведи очи твои и виждь прекрасная архитекторская строения, преславныя всякия механическая дела, дивныя манифактури! Всеми ныне изобилуеши, всего семя и корень имаши; сия же видящи, како не возрадуешися, како не прославиши, аще и не возможно по достоянию, сих твоих благоплучий виновника? О, блаженный и треблаженный день сей, сицевым рождением почтенный, день во веки белым каменем знаменательный: сей нам един есть, егоже сотвори Господь, да возвеселимся и возрадуемся в онь!
Радоватися убо нам подобает, благочестивое собрание, яко сицевая благополучия дарова во дни наша всеблагий Бог; радоватися, яко сподобихомся видети, яже преждным нам ни на сердце восходило. Блаженни очеса ваша, яже видите, и ушеса ваша, яже слышите; блаженни во дни сия родящийся и во времена сия рожденный, ибо происходят ко всяким честным духовным и гражданским обучениям. И аще Филип Македонский, егда родися ему Александр Великий, сицевая произнесе слова: «Не сего ради, рече, радуюся, яко сына восприях, но радуюся, яко в сия времена, яже имут преславнаго философа Аристотеля», — а то того ради, яко имяше онаго Аристотеля употребити ко научению сына своего Александра; излишняя сия похвала Аристотелю и вельми высокая мнится и не по достоинству его, но изрече тако Филип, понеже века оныя вящшаго мудреца не имеяху. Ныне истинее всяк отец о сынех своих может изрещи: не тако о рожденном веселюся, но яко во времена сия благополучная Петра Великого, все российское государство училище едино всех добрых учений и наставлений. Блаженными нарече царица Савская отроков Соломоновых, ему всегда предстоящих и слушающих премудрости его, егда увиде у Соломона вся порядочно управляемая: «Егда увиде смысл Соломон и дом, яже созижде, и ядения Соломоня, и селения от отрок его, и предстояние служащих ему, и облачение их, и виночерпцы его, и всесожжения его, яже приношаше в храм Господень». Востани ныне, царице Савская, увидиши более Соломона зде: увидиши и домы и черпания, служащих и облачение, но вся оная уже аки бы и не странная; увидиши удивительнейший: премудрость в содержании и в неустроенном государстве вся устроенная; увидиши воинства и флоты, увидиши правосудие и кротость с милостию, увидиши и инная велия и преславная, и что речеши о блаженстве нашем? И како о сем ныне не радоватися: воистинну всякому и обще и собственно торжествовати подобает!
Общая сия, яже рех, радость, но собственно тебе в день сей подобает радоватися, благочестивейшая великая государыне наша императрице Екатерина Алексеевна, яко таковаго сподобилася еси имети супруга и во всех оных благополучиях России содеянных часть велия была еси, всегда ему присутствующи, всегда таяжде наша благополучия содействующи: и в бранех безотступно, и в торжествах великая утеха, и в путешествиих сопутшественница, и в плаваниах соплавательница. Мы же желательствуем, да сие твое радование продолжит Бог на лета многа! Веселитися и вам достоит, благочестивейший цесаревни и вся богохранимая фамилиа императорская, в день сей, яко дарованием божиим таковаго отца получисте, иже к великим и преславным делам воспитовает вас воспитанием, истинно отцу и императору приличным!
Радуйтеся, обще и всяк собственно, мужественный кавалери, чрез ныне рожденнаго поясом Андреевым препоясанный! Радуйтеся, сенатори, мудрость правления от сего, аки от источника, почерпшии! Торжествуйте, генерали морские и сухопутные, вся чести ваша на сем основании имущиа! Ликовствуй, духовный чине, в таковое благочиние и состояние произшедший!
Празденствуй, мирский, толикого всяких благ промысленника неусыпнаго о тебе стяжавый! Вси же, при днешнем праздновании обще и единственно радующеся, вознесем гласы наша ко престолу благодати божия, да яко днесь рожденным NN толикая и неизреченная дарова нам благодеяния, сицевыя дарствова благополучия, еще сие возблаговолит милосердием своим едино приложити, да сие его дарование будет нам долгоденственное и многолетное, да правительствует должайше и благополучнейше Петр Великий, и да знаем будет день сей
веком позным сыновом российским и внуком родящимся, и по замеренных щедротами божественными летах возможет государство сие тако просвещенное, прославленное, разширенное, утвержденное оставити и сие благополучие продолжити, яко да всегда мы и будущий по нас радостно воклицаем: Петру Великому честь и слава, торжество и победы, на многая лета! Аминь.
КОММЕНТАРИИ
Подготовка текста и комментарии С.И. Николаева
Прославление деяний Петра I занимало в творчестве Гавриила важнейшее место. Однако смысл публикуемого «Похвального слова», произнесенного в день рождения Петра I, заключается не столько в прославлении его царствования, сколько в обосновании закономерности реформаторской деятельности Петра Великого, который, по Гавриилу, продолжает начинания всех своих предшественников и воплощает их мечты и замыслы, идет ли речь о просветительской деятельности или о военной мощи России. Гавриил искусно обосновывает свой главный тезис божественным провидением, доказывая, что в Петре воплотился божественный промысел.
Одновременно Гавриил подкрепляет свой тезис и античными параллелями, вписывая, таким образом, деятельность Петра во всемирную историю. Особое значение имеют отсылки автора к отечественной истории: «...како всякому времени требующу, како всякой настоящей нужде, от самаго твоего начала таковых дароваше строителей и правителей, без каковых никакою же мерою тебе обытися мощно было». Петр I, таким образом, становится в один ряд с великим князем Владимиром, Ярославом Мудрым и Александром Невским. Более того, согласно Гавриилу, «увидим зде и удивимся в едином лице всех российских ироев добродетели, и аще не превосходне, то воистинну равно действуемым».
Печатается по изданию: Проповеди Гавриила Бужинского. (1717— 1727) / Издал Е. Петухов. Юрьев, 1901. С. 497-511.
[1]Похвальное слово, произнесенное в празднуемый уже в 52-й раз день рождения всепресветлейшего и державнейшего Петра Великого, императора и самодержца всея России. В царствующем граде Петрополе, 30 мая 1723 года, в церкви Святой Троицы, в торжественном присутствии его императорской фамилии, Сената и Синода и многочисленного народа (
лат).
...духовного воина преподобного Исаакия... — День памяти преподобного Исаакия Далматского (30 мая) приходится на день рождения Петра I, по этой причине его имя часто встречается в произведениях первой трети XVIII в. В панегирической литературе XVIII в., особенно в жанрах церковного красноречия первой трети века, в обилии встречаются упоминания тех или иных библейских персонажей и героев античных мифов, а также деятелей мировой истории. В настоящем издании комментируются преимущественно те персонажи и сюжеты, которые имеют непосредственное отношение к Петру I; большая же их часть легко устанавливается по историческим и энциклопедическим словарям и справочникам, посвященным религии и античной культуре.
...Сципиона Африканского... — Сципион Публий Корнелий Африканский (род. ок. 235 г. до п. э.), знаменитый римский полководец. Благодаря успешным военным действиям в Африке (204 г. до н. э.) получил прозвание Африканский.
...Александра Невского, от победы... именованного! — Князь Александр Невский (ок. 1220—1263), в 1240 г. разгромил шведское войско при впадении р. Ижоры в Неву. Александр Невский стал символом небесного предстательства в войне со шведами; в 1724 г. мощи святого были перенесены в Александро-Невский монастырь.
Ингрия — территории по берегам Невы и Финского залива (другие названия: Ингерманландия, Ижорская земля).
...свидетельствует о сем Устав воинский... Устав морский... — Имеются в виду законодательные памятники Петра I: «Книга устав воинский» (1716), «Его царского величества генеральный регламент или устав, по которому государственные коллегии... поступать имеют» (1720), «Книга устав морской» (1720).
...виждь в воинстве твоем неизреченную метаморфозис, но сию не фабулярную, но истинную. — Идея «преображения» России при Петре I неоднократно встречается в отечественной и зарубежной публицистике XVIII в., так, еще в 1717 г. П. П. Шафиров в посвящении к «Рассуждению какие законные причины е. ц. в. Петр Первый... к начатию войны против Короля Карола 12 Шведского 1700 году имел» (СПб., 1717) сказал о Петре I, что он «сочинил из России самую метаморфозис, или претворение» (С. 31). Под «фабулярной» имеются в виду «Метаморфозы» Овидия, на которые далее ссылается Гавриил.
...малый ботик... — Ботик Петра I («дедушка русского флота»), на котором юный Петр плавал по р. Яузе и Переяславскому озеру. В 1723 г. бот был торжественно доставлен в Петербург и установлен сначала в Адмиралтействе, а затем в Петропавловской крепости, где в 1761 г. для него было возведено специальное здание по проекту А. Ф. Виста. В настоящее время хранится в Центральном военно-морском музее. Упоминание о ботике, «положившем начало российскому флоту», встречается практически во всех текстах настоящего сборника.