декабря 18 дня 1741 проповеданное Амвросием Архиепископом Новгородским в Санкт-Петербургской придворной церкви ея величества
Весть отец наш, их же требуете.
Евангел. Матф. Гл. 6. Ст. 8.
И Отец наш есть Бог премилосердый, и ведает совершенно, чего мы требуем. Не надобно Ему толковать много, Сам, яко истинный сердцевед, прежде прошения нашего все наши нужды, желания и потребы лучше нас самих знает. Почто ж напрасно суетимся, молвим и печемся о временных? Может ли отец или мать родная запамятовать о детях своих и не помиловать их? Кажется, таких родителей сыскать весьма трудно. Но хотя бы в свете такие немилосердые отцы или матери и сыскаться могли, которые бы о детях своих попечения не имели и об оных не помнили, однако Бог всемогущий не в пример тому делает, всегда о человеке промышляет. Разве он сам своею волею и своими грехами от Него отстанет, инако же никогда его не оставляет. Утверждает сие Сам пречистыми усты своими чрез Пророка Исайю в главе 49: «Еда забудет мати отроча свое, яко не помиловати исчадия чрева своего? Аще же и забудет то жена, но аз не забуду тебе, глаголет Господь: се в руку моею вписах грады твоя и предо мною еси присно». Хотел сказать: «Я всегда в глазах моих имею тя, всегда о тебе помышляю, и во всяких бедах и нуждах твоих никогда тебе не оставляю».
Бросила Агарь, мать родная, сына своего Измаила на пустыни под древом, оставила чадо свое, почти уже умирающее от жажды; но Бог благоутробный не оставил, послал Ангела своего, который ему показал источник воды живыя, и не токмо жажду его утолил нестерпимую, но и здравие и живот его сохранил неврежденный.
Выбросили также в реку собственные родители сына своего Моисея, выпустили вон по воде из дому своего в самой малой лоточке, отдали здравие и живот его весьма опасным стихиям, то есть ветру и воде поверили и почти вовся оставили. Но и тут общий всех Отец Бог наш не оставил его, промыслил ему вся полезная и здравие его сохранил в целости и воспитание его вручил царскому дому: ибо узревши его дщи Фараонова в малой ладийце плавающа, повелела взяти его и вместо сына своего воспитати и научити всякия хитрости и премудрости египетския. И таким то дивным образом приуготовляет Бог Моисея к управлению народа Израильского.
Не меньший промысл показал Бог и на Давиде, когда за его незлобие и превеликую кротость, восхотел возвести его на престол Израильский; но прежде царствования, о! коль многими он искушен был печальми, так что почти бесчисленные претерпел бедства и гонения от врагов своих, которые всякими образы, да еще чрез многие лета старались и различные к тому употребляли хитрости, как бы его не допустить до короны. Однако Бог милосердый толь хранил, оборонял и защищал Давида, что и самый главный враг его Саул весьма тому удивлялся и грех свой перед всеми исповедывал: «
ныне се аз видех, яко царюя царствовати имаши, и стати имать в руце твои царство Израилево».
А наипаче в то время познал Саул совершенно, что Бог особливо хранит Давида для того, дабы конечно он царствовал в Израили. Когда случилось Саулу, гонящемуся за Давидом с воинством своим и весьма утрудившемуся, крепко глубоким сном уснути; и когда все они по трудах спали как мертвые, тогда прииде Давид тайно в обоз Саулов и имея в руках врага своего, мог одним токмо ударением убити его. Однако того он не сделал, главы своея искателя помиловал и нижè прикоснулся к нему; одно токмо копие, при его возглавии стоящее, взял ради знамения, дабы Саул познал, в каком был опасении, и како то Давид не хощет мстити за свою обиду, но еще и здравие и живот его защищает. Ибо вышедши из обоза Саулова, тотчас закричал Авениру, вождю воинства Саулова: «
Почто не храниши господина своего? Не благо се есть зело, еже сотвори: жив Господь. Яко сынове есте смерти вси вы, нехраняще Господа своего, и ныне виждь, где есть копье царево, еже бе при возглавии его; ведай ты сие подлинно, в чьих руках копие Саулово ныне имеется, в тех же руках и живот его обращался»; но не восхотел ему ни единого зла сотворити.
Удивлятися надобно воистину таковому великодушию и милосердию Давидову: главный враг его спит, а он над ним бодрствует и хранит здравие. И хотя Авеса воин многократно приступал к Давиду и советовал ему, дабы убил Саула, глаголя к нему: се дал ти есть Господь днесь врага твоего в руце твои. И се да убию его. И рече Давид Авесе: «Не убивай его, аще не Господь низложит его, да будет мне возложити мне руку мою на Христа Господня». И тако Давид многим терпением, а наипаче необычным показанным над врагами своими милосердием, получил определенное себе от Бога царство Израилево. Не мог никто отнять того у Давида, чем Бог милосердый хотел пожаловать его.
Но на что нам ходить далече и искать образцов и примеров промысла Божия? Мы его явственно и почти чувствительно видим в тебе, всепресветлейшая самодержица наша. Известно есть не токмо Всероссийской империи, но и всему свету, что еще по кончине блаженная памяти императора Петра Второго, тебе, яко дщери законной обоих коронованных родителей твоих, наследие всероссийского престола надлежало. Но о нашего неблагополучия! За наши грехи и беззакония послал Бог недобросовестных человеков, которые, презрев всего отечества нашего общую пользу для своея богоненавистныя корысти, сделали препятствие к законному восприятию престола всероссийского тебе, всеавгустейшая монархиня наша! О коль усердно не токмо вся Россия, но и самые иностранные государства еще в то время на главе твоей корону видеть желали и нетерпеливо того дожидались, дабы ваше императорское величество на родительском престоле всероссийския империи поздравлять удостоились!
Свидетельствует ныне о том всего народа несказанная радость, которою внутрь возбуждаяся все обще, малые и великие веселятся, духовные и мирские торжествуют, воины и граждане руками плещут и гласы веселые к Богу возносят: слава Богу всемогущему за его неизглаголанные щедроты, услышал Бог милосердый молитву нашу, исполнил во благих желание наше, не презрил слез и воздыханий наших, еще Россию помиловал, еще не вовся оставил нас, когда древнее наше усердие благополучным увенчал событием, возвел на престол родительский законную наследницу, даровал матерь благоутробнейшую, вся на пользу нашу промышляющую, пожаловал нам чрез многие лета желаемую императрицу.
Как же нам радостных не являть воскликновений? Как в сердцах наших не ощущать веселия? И как триумфальных, даже до небес, не возносить гласов, когда толь великий промысл и особливое Божие к нам видим милосердие? Еще мы о сем нашем благополучии не могли и помыслить, а уже Бог и Отец наш благоутробный предувидел сие и предуставил в нашу пользу и благосостояние еще в рождении самодержицы нашея и вечным своим советом определил ей наследный сей, которым она ныне благополучно владеть начала, скипетр и державу всероссийскую. И хотя то в наказание наше чрез столько лет продолжалось и многими было заграждено противностями и неудобствами человеческими; однако, что Бог вечный определил непременными своими судьбами, того никто, ни самый ад, со всеми крайними своими силами, не мог и не может переменить и тому воспрепятствовать. Ибо когда возьмем в здравое рассуждение все нынешнего праздника окрестности, то увидим явственно, что владеяй царством человеческим Бог наш еще в рождении ея императорского величества назначил и определил ей державу всероссийского престола, как то ясно покажется от сего следующего краткого и скудоумного слова, которое да будет в честь и славу Богу в Троице Святей славимому, слышателю ж в пользу духовную.
Не надобно о том много трудиться и искать доказательств: самые высокоторжественного дня нынешнего обстоятельства ясняе света полуденного показывают нам то, чем мы, ныне сердцем и душею обрадованные, поздравляем ея императорское величество. Ибо ежели посмотрим на все законы, то есть на естественный, гражданский и божественный, по которым наследие твердо и непременно потомкам остается, тех всех существенные свойства, даже до последней черты, в наследии империи Всероссийския ея императорского величества имеются. Рождена ея величество от обоих коронованных лиц, от обоих законовладельных самодержавных героев и монархов, которые не только по прерогативам своего самодержавия, но и по самым своим неслыханным к отечеству заслугам имели истинный закон вечно со всеми своими высочайшими потомками престол российский наследствовать. Ибо что надлежит до преславных заслуг их, то я не знаю, есть ли в свете уголок земли такой, есть ли народ такой дикий и незнаемый, чтоб до него не дошел слух дел и славы Петра Великого и чтоб не знал он, кто и что был в России Петр Первый, кто и что была Екатерина? Но ежели ж и забыл их ныне свет, то не дивно: было по чему забывать их. То дивно, когда и у нас самих, толикими превысочайшими дарами обогащенных, толикими трудами, славами и победами их одолженных, но неблагодарных детей их, начали было они в крайнее приходить забвение.
Однако как то ни было, хотя и смерть от нас к вечному животу их восхитила, хотя и неблагодарство наше и память их в нас заглаждать было начало, но не могли умереть вечные труды их, не могли никогда в забвение прийти приобретенные ими нажитки их, и по смерти нам в наследие вечно оставленные. Ибо, ежели и не зная Петра и Екатерины, хощет кто ныне познать их, посмотри только прилежно на Россию нашу, она тебе бессмертным в том будет свидетелем. Воззри, во-первых, на преславную титлу императорскую всероссийскую, тотчас тут увидишь и узнаешь величество и славу Петрову. Ибо
от Владимира до державы Петра Великого считается по историям тридцать самодержцев всероссийских, из которых хотя делами своими были в свете славны, как то видно из того, что прежнюю свою
княжескую титлу на великокняжескую, а потом и на царскую заслугами и победами своими возмогли переменити. Однако ни един из них не был толь совершенным, чтоб престолу своему мог оставить титлу императорскую. Един только Петр особливым Божьим промыслом рожденный, на престол возведенный и Богом венчанный император, оную и себе заслужил, и всем своим наследникам вечно оставил.
Но обратися еще на воинство российское и рассмотри его искусство, испытай мужество, приникни в его крепость и силу, всему свету удивительную и ужасную, спроси ж, от кого оно ныне то имеет, чего прежде и не видало? Кто ему вместо бердышей посмеятельных показал толь искусно, толь храбро и скоро действовать и владеть огненным оружием? Кто научил его таковые иметь непостижимые воинские хитрости? Кто же отверзл ему путь морской во все государства новым, но всем старинным не уступающим и ужасным флотом? И тут познаешь, кто был Петр, кто была и пособствовавшая ему во всем Екатерина? Возведи очи твои и на гражданство Российское, посмотри на политическое его обхождение, на премудрое учреждение коллегий и судов государственных, на преславные и почти с самыми древнейшими иностранными сравнитися могущими заводами различные фабрики и художества и испытай, как они заведены и кто вывел грубое прежних обычаев наших варварство и свирепство? Сие все тебе покажет, кто был Петр, кто была Екатерина. Наконец, ежели изволишь еще ясняе познать их, приникни и в духовенство Российское, где было по человеку не возможно и помыслить о сем, а не только понять такие неудобства и трудности, чтоб в единое время учреждать артикулы воинские, воевать без отдышки чрез несколько десятков лет, по различным странам и государствам путешествовать, заводить флот, и при том все духовное и гражданское исправлять благосостояние, а все то делать с крайнею трудностию и почти с опасением самого живота своего дражайшего! О! воистину тут Петр крайнюю свою ревность к отечеству засвидетельствовал, когда, Богом поспешествуемый, все то исправить возмог вместе и в едино время, что иные государства делали чрез многие веки. Когда он воевал, учил воевать воинство; когда учил воинство, устроял благополучие внутреннего гражданства; когда устроял благополучие гражданства, и о духовном своем чине промышлять не оставил. Видел он совершенство, ово из древних историй, ово же и сам своим уже искусством, как народ Российский тогда был неславный и посмеятельный, видел, как был вовся темный в науках и непросвещенный, и того ради великою суммою сыскивал людей ученых, содержал их во всяком довольстве и почтении, посылал своих подданных для науки и всякой экспериенции в иностранные государства, старался везде заводить училища духовные и политические, снабдевал их весьма мудрыми и славными учительми, и, что всего удивительнее, сам своею императорскою персоною почти по всей Европе странствовать изволил для единого того, чтоб, рассмотрев тамошнее состояние училищ воинства, гражданства и мастерства корабельного, завесть то таким же образом и в своем государстве. Но в чем толь крайнею силою трудился и что так великим прилежанием приобретал Петр, во всем том неотступно присутствовала и все то также приобретала и Екатерина.
И тако сии героичные дела их рассматривая, весьма ясно и довольно всяк познать может Петра нашего, познать может и Екатерину: ибо, по-человечески, непременно надобно думать, что все то делано от многих сот лет, многою силою и хитростию и многими руками и головами, что Петр Великий и Екатерина сделали сами одни, в самое короткое время жития своего и в самых трудных обстоятельствах на вечную славу своему Отечеству.
Но остановись еще мало и над сим царствующим градом Санкт-Петербургом, посмотри на его места положение, на его самое начало и предивное строение; кто начал, кто созидал и трудился здесь? Аще мы умолчим, камения возопиют, домик Петра Великого засвидетельствует, сколько он положил здесь трудов и потов на созидание сего града. И се то суть бессмертные Петра Великого и Екатерины свидетели! Се немолчные о достойнейших высоких заслугах их проповедники, которые во все веки не умрут, не умолчат о том и всегда громчае трубы проповедать будут, кто был Петр, кто была Екатерина и кому Россия наша всем своим благополучием должна есть.
Таковых законных и всего добра нашего виновных императоров наших, где лучшее было наследие и кому оно больше надлежало как ея императорскому величеству, счастливо ныне владычествующей нашей монархине? Кто имел лучший закон к наследию родительми славы и добра нажитого, как вселюбезнейшее и предражайшее их чадо? Так воистину внушает нам естественный, так подтверждает гражданский, так и божественный закон глаголет, ибо Числ в главе 27, когда между дщерями Салпаадовыми сделался спор о наследии родительском, тогда сам Бог таковую в лице их всем в вечные роды определил заповедь, что наследие отеческое никому не может быть ближайшее, как сыну; в случай же, когда не будет у него сына, самая близкая во всем том наследница есть дочь. «Человек, — рече, — аще умрет, и не будет сына ему, да возложите причастие его на дщерь его». И что ж сего яснее и довольнее? Что лучше нас в том утвердить может как то, что Сам Господь Бог милосердый и неложный определить изволил? От которых толь ясных доказательств, а наипаче от свидетельства Писания Священного видим и явственно мы видим, что еще в рождении ея императорского величества определил Бог быть ей истинною законною сего родительского ея престола наследницею. И как он определил, так и сделал.
Говорите ж теперь, безбожники, неисповедающие Бога и его Промысла, что то сделала фортуна, слепой случай, а не Бог всеми владычествующий — блядословите. Сколько вас начальник ваш диавол к тому не поучает, однако сего превратить никогда не можете, что Бог всемогущий сам собою утвердить изволил, «
без мене, — рече, — не можете творити ничесоже». Ежели ничесоже, то кольми паче такого преважного дела без его Промысла и помощи сделать отнюдь не возможно было. Говорите сколько хочете, я вам пророческие слова, Духом Святым реченные, привожу во свидетельство: «
владеет вышний царством человеческим, и ему же хощет, даст е». Аще сему не веруете, слышите Давида, о себе глаголющего: «Аз, — рече, — поставлен есмь царь от Него», то есть от Бога. Аще же и сие вас не уверяет, то пойдите к большему Писания Священного свидетельству и познайте истину в книгах Царств вторых, в главе 12; Сам Бог к Давиду глаголет: «Аз помазах тя на царство по Израили». Рассудите сии словеса Божии, говорит Бог явственно «Аз», не фортуна, не случай, не народ Израильский, но Я, который небом и землею владею, и которого есть вселенная и исполнение ея, поставил тебе, Давид, царем над Израилем. Ежели ж еще и сего недовольно, я вам и другое дивных судеб Божиих покажу свидетельство, которое о истинном наследии всероссийского престола ея императорскому величеству еще в рождении ея Бог всемогущий определить благоволил.
День той, который был началом дражайшего жития ея императорского величества, празднует в себе память святого мученика Севастиана. Севастиан имя греческое, сложенное из сего имени Σεβάς, или Σεβάσμα, а толкуется на нашем языке достоин чести, но чести не простыя, чести такия, которая самому токмо всевышнему Богу достоит и по нем лице его на земли носящим наместникам его, помазанным государям. О, коль сие истинно, коль прилично особливым смотрением своим к единой тебе, всемилостивейшая матерь, всероссийская государыня наша, определил Бог всевидящий! Кто бо усумниться может, что ты достойна была сея наследных доказательств, по единому преславного великодушия и мужества исполненному житию твоему?
Жалостно то воспомянуть, но нельзя правды утаить, как Бог от самыя блаженныя кончины вселюбезнейших твоих родителей водил тебе чрез всю жизнь твою по острому и язвительному тернию. Не терние ли то было, шлюсь я на рассуждение всякого, видеть свой наследственный государственный скипетр чужими руками обладаемый? Не терние ли то было в собственном добре, собственными родительми твоими приобретенном, почти пепел за хлеб иметь, а питие с плачем растворять? Не терние ли то, наконец, было терпеть от своих подданных рабов, сущей порфирородной императорской дщери крайнее презрение и сверх того быть еще во всегдашнем опасении живота и здравия дражайшего? О терние! Терние воистину наипронзательнейшее! Терние не тело только, но и душу самую уязвляющее! Но сие все неподвижное твое сердце охотно сносило, все бедства, все печали побеждало иеобычное твое великодушие так, что будто ты ничего в себе не ощущала, будто во всем надлежащем своем благополучии жила. Всегда радовалась, всегда печаль свою заглаждала мужественным веселием; и от чего и чем иные побеждены бывают, ты над тем всегда совершенно царствовала.
Словом сказать, слезы горькие были тебе сладостным веселием, болезнь внутренносердечная обыкновенно покрыта была у тебе радостию всегдашнею и самое то, о чем надобно бы беспрестанно жалеть и уязвляться, тебе всегда приносило вящую надежду на Бога, так действительно, что при такой надежде несомненной, непрестанно Божиим несказанным внутрь веселием услаждаемая, всегда довольствовалась, всегда о Господе торжествовала, глаголющи себе с Пророком Исаиею 33: «Бог мой велик есть, не минет мене Господь, Судия мой Господь, Царь мой Господь, той мене спасет». И как она твердо в Бога веровала, как несомненно на него надежду полагала, так по ея вере Господь и сделал: послал ей сердце мужественное, влиял дух Петров,
даровал храбрость Иудифину, которою внутрь возбуждаемая и Господем своим аки непреобратимым оружием защищаемая,
пошла к надежным своим и давно уже того желающим солдатам и объявила им свое намерение и кратко им сказать изволила: «Знаете ли ребята, кто я? И чья дочь?» Родители мои возлюбленнейшие Петр Великий и Екатерина трудились, заводили регуляторство, нажили великое сокровище многими трудами, а ныне все то растащено, сверх же того еще и моего живота ищут. Но не столько мне себя жаль, как вседражайшего Отечества, которое, чужими головами управляемое, напрасно разоряется, и людей столько неведомо за кого пропадает. Кому ж верно служить хочете? Мне ли, природной государыне, или
другим, незаконно мое наследие похитившим? И как то они услышали, того ж часа все единогласно закричали: «Тебе, всемилостивейшая государыня, за тебя последнюю каплю крови излиять готовы; мы того давно желаем и дожидаемся, ныне время благополучное, ныне день приспел российского спасения». Сие сказавши и ко кресту святому приложившись, начали во имя Господне исправлять дело свое и сделали то в один час, что иные делали чрез многие лета и со многим кровопролитием:
всех противных да еще с великою милостию взяли и под ноги ея императорскому величеству покорили. О, радости! О, торжества несказанного! О действия нигде и в историях необретаемого, да купно же и страха превеликого! Ибо горя презельною к своему Отечеству любовию, здравие и живот свой в крайнее опасение предать она понудилась, не имея ни командира над солдатами, ни офицера присутствующего, сама была и полковник, сама и офицер командующий. Один только Бог милосердый неотступно ей присутствовал и яко собственный ее защитник и хранитель научал «
руце ея на ополчение и персты ея на брань». Он во всем том намеренном деле был ей руководитель и наставник и столько на ню излиял духа своего и ободрил ея сердце, яко довольна была при его благодати сделать то, чего и ум человеческий постигнуть не может. О, коль чудны и дивны суть дела твои Господи!
Славит Писание Священное Иудифь прехрабрую за то, что она своею премудростию, а наипаче твердым на Бога упованием главному врагу Олоферну, вождю вавилонскому, сама одна голову отсекла и все воинство его преславное победила. Воспоминает
Иаиль жену также мужественную, которая князя Моавитского Сисару умертвила. Прославляет народ Израильский, даже до сего дня, Есфирь пречудную за ея превеликое в крайней беде заступление, которое она весьма ревностно показала в то время, когда намерено было весь народ Израильский до единого человека погубити, ибо она с великим сокрушением сердца молила Господа: «
Ныне Господи Боже Царю, пощади люди Твоя, яко зазирают нам в погибель и вожделеша погубить наследие Твое». И хотя явственную смерть в глазах видела, однак любовию народа своего побеждаемая, дерзнула внити пред царя Артаксеркса и просить о избавлении от погубления людей своих, что и получить благополучно удостоилась.
Большия похвалы достойна наша всероссийская героина, ибо оная народ свой свободила от врагов токмо внешних и явленных, наша же преславная победительница избавила Россию от врагов внутренних и сокровенных. Сие и самый последний ведать может, что как болезнь внутренняя есть тяжчайшая и опаснейшая, так и враг внутренний и сокровенный есть страшнейший. Но такие то все были враги наши, которые под видом будто верности отечество наше разоряли; и смотри, какую диавол дал им придумать хитрость. Во-первых, на благочестие и веру нашу православную наступили, но таким образом и претекстом, будто они не веру, но непотребное и весьма вредительное христианству суеверие искореняют. О, коль многое множество под таким притвором людей духовных, а наипаче ученых истребили, монахов порасстригали и перемучили; спроси ж, за что? Больше ответа не услышишь, кроме сего: суевер, ханжа, лицемер, ни к чему не годный. Сие же все делали такою хитростию и умыслом, чтоб вовся в России истребить священство православное и завесть нововымышленную беспоповщину. Разговору большего у них не было, как токмо о людях ученых; О Боже! Как то несчастлива в том Россия, что людей ученых не имеет и учения завесть не может! Не знающий человек их хитрости и коварства думал, что они то говорят от любви и ревности к России, а они для того нарочно, чтоб где-нибудь сыскав человека ученого, погубить его. Был ли кто из русских искусный, например художник, инженер, архитект или солдат старый, а наипаче, ежели он был ученик Петра Великаго, тут они тысячу способов придумывали, как бы его уловить, к делу какому-нибудь привязать, под интерес подвесть и таким образом или голову ему отсечь, или послать в такое место, где надобно необходимо и самому умереть от глада за то, что он инженер, что он архитект, что он ученик Петра Великого. Под образом будто хранения чести, здравия и интереса государева, о! коль бесчисленное множество, коль многие тысячи людей благочестивых, верных, добросовестных, невинных, Бога и государство весьма любящих, в тайную похищали, в смрадных узилищах и темницах заключали, гладом морили, пытали, мучили, кровь невинную потоками проливали!
Сего их обмана народ незнающий помышлял, что они делают сие от крайния верности; а они таким то безбожным образом и такою то завесою покровенные людей верных истребляли. Кратко сказать, всех людей добрых, простосердечных, государству доброжелательных и отечеству весьма нужных и потребных под разными претекстами губили, разоряли и вовся искореняли, а равных себе безбожников, бессовестных грабителей, казны государственныя похитителей весьма любили, ублажали, почитали, в ранги великие производили, отчинами и денег многими тысячами жаловали и награждали.
Было то воистину, что и говорить стыдно; однак, то сущая правда: приедет какой-нибудь человек иностранный незнаемый (не говорю о честных и знатных персонах, которые по заслугам своим в России всякия чести достойны, но о тех, которые еще в России никогда не бывали и никаких заслуг ей не показали) такова, говорю я, нового гостя, ежели они усмотрят, что он к их совести угоден будет, то хотя бы и не знал ничего, хотя б не умел трех перечесть, но за то одно, что он иноземец, а наипаче, что их совести нравен, минув достойных и заслуженных людей российских, надобно произвесть в президенты, в советники, в штаты, и жалования определить многия тысячи. И такой то совести были оныя внутренние враги наши! Такой то сатанинской верности! Многим казалось, что они верно служат, воюют за церковь Христову, подвизаются за Отечество, а они таким образом приводили Россию в бессилие, в нищету и в крайнее разорение.
Воспомяните себе только недавно минувшую войну турецкую; сколько они без всякой баталии и сражения старых солдат гладом поморили, сколько в степях жаждою умертвили, да сколько ж сот тысяч церковников и других рекрут перебрали, а все они почти напрасно, для одной только их добычи и суетной корысти головы свои положили, но те все то делали притворно под образом верности. Многократно заслуги свои представляли, похваляя свою России верность и доброжелательство, но лгали бессовестно на свою душу, ибо ежели бы они были прямые отечеству доброхоты, так ли бы нарочно людей наших на явную смерть посылали, так ли бы только тенью, только телом здесь, а сердцем и душею вне России пребывали? Такими они сами оказали себя, когда все свои сокровища, все богатства, в России неправдою нажитые, вон из России за море высылали и тамо иные в банки, иные на проценты многие миллионы полагали. Кто ж им со Христом Евангельских слов не воспишет: «
Иде же сокровище ваше, ту есть и сердце ваше?» Ежели кто сему не хощет веровать, поиде в Голландию, в Англию, тамо лучше уведает. И от таковых потайных разорителей Отечества нашего чрез вторую Иудифь, всемилостивейшую государыню нашу, Господь Бог освободил нас. О! коль премного должны мы благодарить ему за такое превеликое его благоутробие, что Он не по делом нашим судил нам и наказал нас, но по Своей неизреченной милости сотворил с нами, умилосердился над нами и помиловал нас, и даровал нам ныне полное от помянутых врагов свобождение.
Не меньше должны мы благодарить и тебе, преславной тех же неприятелей наших победительнице, яко тобою от толиких бед и разорений мы свободилися. Предстает ныне пред лице твоего величества вся Россия и под ноги твои победительные с глубочайшим смирением упадая, всеподданнейшее приносит благодарение, купно же и Иудифины похвалы тебе восписуя глаголет: «Ты еси похвала России, ты веселие отечества нашего, ты честь людей наших, ты сотворила зело мужески, яко рука Господня укрепи тя, и будеши благословенна вовеки». При том усердном своем благодарении большего тебе дара принести не имеет, токмо из глубины сердца о твоем здравии и спасении к Богу воздыхает и его милосердие смиренно молит: «Боже наш, всего добра дателю, ты даровал еси нам давно уже нами желаемую императрицу, даруй же ей совершенное и всецелое здравие, не отступай от нея никогда во всех государственных нуждах, но всегда с нею помощию и благодатию Твоею присутствуй; и как нечаянно обрадовал еси всю Россию преславною ея внутренних врагов победою, так и всех внешних устрашив, ея ж мужеством и великодушием, благослови державу ея миром желаемым и сохрани ю ради нашея общия церковныя и гражданския пользы и защищения, на многия лета! Аминь».
КОММЕНТАРИИ
Подготовка текста и комментарии Н. Ю. Алексеевой
Печатается по изданию: Слово в высочайший день рождения благочестивейшия самодержавнейшия великия государыни нашея императрицы Елисаветы Петровны всея России декабря 18 дня 1741 проповеданное Амвросием Архиепископом Новгородским в Санкт-Петербургской придворной церкви ея величества. М., 1742.
Выбросили... родители сына своего Моисея... — Иохаведа спасла сына Моисея от общего для еврейских младенцев умерщвления, по приказу фараона, опустив его на реку, где Нил образовывал тихую лагуну, в корзине из тростника, но не оставила его, как говорит Амвросий, а вместе с дочерью наблюдала за ним, пока младенца не подобрала царевна — дочь фараона (см.: Исх. 1: 22; 2: 3—10).
...
от Владимира... — Имеется в виду киевский князь Владимир, княживший примерно с 980 по 1015 г.
...
другим, незаконно мое наследие похитившим? — Уже в высочайшем манифесте от 12 декабря 1741 г. А. И. Остерман обвинялся в «утайке» духовной Екатерины I, по которой престол в случае смерти Петра II бездетным должен был перейти к Анне (ум. в 1728 г.) или Елизавете.
...
всех противных... покорили. — В ночь на 25 ноября 1741 г. без шума и сопротивления были арестованы А. И. Остерман, Э. Миних, М. Г. Головкин, Людвиг Брауншвейгский, С. В. Лопухин и майор гвардии Альбрехт.
Иаиль — Всесильный Сисара, бежавший после своего поражения в ужасной битве у вод Мегиддонских, был убит женой Хевера Кенеянина Иаилью (Суд. 5: 24—27).