Священнейшее помазание и венчание на Всероссийское государство всемилостивейшия самодержицы нашея празднуя, слушатели, подобное видим к ней и к общему отечеству Божие снисхождение, каковому в ея рождении и в получении отеческого достояния чудимся. Дивно ея рождение предзнаменованием царства; преславно на престол восшествие покровенным свыше мужеством; благоговейныя радости исполнено приятие отеческого венца с чудными победами от руки Господни. Хотя бы еще кому сомнительно было, от Бога ли на земли обладатели поставляются или по случаю державы достигают, однако единым рождением великия государыни нашея увериться о том должно, видя, что она уже тогда избрана была владычествовать над нами. Не астрологические сомнительные гадания, от положения планет произведенныя, ниже другие по течению натуры бывающие перемены и явления, но ясные признаки Божия проведения послужат сему в доказательство. Преславная над неприятельми Петрова под Полтавою победа с рождением сея великия дщери его в един год приключилась, и
въезжающего в Москву с торжеством победителя приходящая в мир встретила Елизавета. Не перстом ли здесь указающий является промысл? Не слышим ли мысленным ухом вещающего гласа? Видите, видите исполнение обетованного вам предзнаменованиями благоденства. Петр торжествовал, победив внешних неприятелей и
своих искоренив изменников; Елисавета для подобных родилась триумфов. Петр,
возвратив законному государю корону, в отеческий град шествовал; Елисавета в общество человеческое вступила для возвращение себе потом отеческой короны. Петр, сохранив Россию от расхищения, вместо мрачного страха принес безопасную и пресветлую радость; Елисавета увидела свет, дабы пролить на нас сияние отрады, избавив от мрака печалей.
Петр вел за собою многочисленных пленников, не меньше великодушием, нежели мужеством побежденных; Елисавета от утробы разрешилась, дабы после пленить сердца подданных человеколюбием, кротостию, щедротою. Коль чудные Божие судьбы видим, слушатели: с рождением — победу, с облегчением родительницы — избавление Отечества, с обыкновенными при рождении обрядами — чрезвычайно торжественное вшествие, с пеленами — победительные лавры и с первым младенческим гласом — всерадостные плески и восклицания! Не всеми ли сими рожденной тогда Елисавете предвозвещены отеческия добродетели, предвозвещено отеческое царство?
В доступлении оного сколь много всемогущий промысл споспешествовал ея геройству, о том радостные воспоминания вовеки не умолкнут, ибо, его силою и духом подвигшесь, героиня наша Всероссийскому государству, достоложной его славе, великим делам и намерениям Петровым, внутреннему сердец наших удовольствию и общему блаженству знатной части света принесла спасение и обновление. Велико дело есть избавление единого человека, то коль несравненно больше спасение целого народа! В тебе, дражайшее отечество, в тебе видим сего довольные примеры. Междоусобными предков наших враждами, неправдами, граблениями и братоубийствами раздраженный Бог поработил тебя некогда чужому языку и на пораженное глубокими язвами твое тело наложил
тяжкие вериги! Потом, стенанием твоим и воплем преклоненный, послал тебе храбрых государей, свободителей от порабощения и томления, которые, соединив твои раздробленные члены, возвратили тебе и умножили прежнюю силу, величество и славу.
Не меньшего падения избавила российский народ предводимая Богом на отеческий престол великая Елисавета, но большего удивления достойным образом. Внутренние болезни бывают бедственнее наружных; так и в недрах государства воспитанная опасность вредительнее внешних нападений. Удобнее наружные язвы исцеляются, нежели внутренние повреждения. Но, сличив исцеление России от поражения, варварским оружием извне нанесенного, с удивительным крыющегося внутрь вреда врачеванием, Елисаветиною рукою произведенным, противное находим. Тогда для исцеления ран наружных
обагрены были поля и реки не меньше российскою, нежели агарянскою кровию. В благословенные дни наши великодушная Елисавета вкоренившийся вред внутрь России без всех наших томлений истребила в краткое время и болезнующее Отечество яко бы единым, божественною силою исполненным словом исцелила, сказав: «
Восстани и ходи, восстани и ходи, Россия. Оттряси свои сомнения и страхи и, радости и надежды исполненна, красуйся, ликуй, возвышайся».
Таковые изображения в мыслях представляет нам, слушатели, воспоминание тогдашней радости! Но оные усугубляются, когда помыслим, что мы не токмо от утеснения, но и от презрения тогда свободились. Что прежде избавления нашего народа о нас рассуждали? Не отзываются ли еще их речи в памяти нашей? Россияне, Россияне, Петра Великого забыли! За его труды и заслуги не воздают должного благодарения, не возводят дщерь его на престол отеческий. Она оставлена — не помогают; она отринута — не возвращают; она пренебрегаема — не отмщают. О, коль велик стыд и посмеяние! Но несравненная героиня восшествием своим отняла поношение от сынов российских и перед всем светом оправдала, что не нашего усердия не доставало, но сносило ея великодушие; не наша ревность оскудевала, но она не хотела пролития крови; не нашему малодушию оное приписывать должно, но божескому промыслу, который благоволил показать тем свою власть, ея мужество и нашу радость усугубить. Таковые благодеяния устроил нам вышний вступлением на Отеческий престол великия Елисаветы! Что ж нынешний праздник? Верх и венец преждереченных. Венчал Господь ея чудное рождение, венчал преславное восшествие, венчал бесприкладные добродетели, венчал благодатию, ободрил благонадежною радостию и благословил громкими победами, победами восшествию ея подобными, ибо,
как внутренние враги побеждены без пролития крови, так и внешние с малым уроном преодолены были.
Облачается монархиня наша в порфиру, помазуется на царство, венчается, приемлет Скипетр и Державу. Радуются Россияне и плесками и восклицаниями воздух наполняют; ужасаются сопостаты и бледнеют, уклоняются,
дают хребет Россискому войску, укрываются за реки, за горы, за болота, но везде утесняет их сильная рука венчанныя Елисаветы: от единого ея великодушия ослабу получают. Коль ясные предзнаменования благословенного ея владения во всем вышереченном видим вожделенному сбытию их с радостию чудимся! По примеру великого своего родителя
дает государям короны, успокоивает мирным оружием Европу,
утверждает российское наследство;
истекает злато и сребро из недр земных к ее и к общему удовольствию, избавляются подданные от тягостей; земля не обагряется российскою кровию ни внутрь, ни вне государства; умножается народ, и доходы прирастают; возвышаются великолепные здания; исправляются суды; насаждаются науки среди государства — повсюду возлюбленная тишина и монархине нашей подобное время господствует.
Итак, когда несравненная Государыня наша предзнаменованное в рождении, полученное мужеством, утвержденное победоносным венчанием и украшенное преславными делами отеческое царство возвысила, то по справедливости всех дел и похвал его истинная наследница. Следовательно, похваляя Петра, похвалим Елисавету.
Давно долженствовали науки представить славу его ясными изображениями; давно желали в нарочном торжественном собрании превознести несравненные дела своего Основателя. Но ведая, коль великое искусство требуется к сложению слова, их достойного, поныне умолчали, ибо о сем герое должно предлагать, чего о других еще не слыхано. Нет в делах ему равного, нет равных примеров в красноречии, которым бы мысль последуя могла безопасно пуститься в толикую глубину их множества и величества. Однако, наконец, рассудилось лучше в красноречии, нежели в благодарности, показать недостаток, лучше с произносимыми от усердной простоты разговорами соединить искренностию украшенное слово, нежели молчать между толикими празднественными восклицаниями, наипаче, когда Всевышний Господь всех торжеств наших красоту усугубил,
послав во младом государе великом князе Павле Петровиче всевожделенный залог своея к нам божественныя милости, которую в продолжении Петрова племени почитаем. Итак, оставив боязливое сомнение и уступив ревностной смелости место, сколько есть духа и голоса должно употребить или паче истощить на похвалу нашего героя. Сие предпринимая, откуду начну мое слово? От телесных ли его дарований? От крепости ли сил? Но оные явствуют в преодолении трудов тяжких, трудов неисчетных и в разрушении ужасных препятствий. От геройского ли виду и возраста, с величественною красотою соединенного? Но кроме многих, которые начертанное в памяти его изображение живо представляют, удостоверяют разные государства и городы, которые, славою его движимы, во сретение стекались и делам его соответствующему и великим монархам приличному взору чудились. От бодрости ли духа приму начало? Но доказывает его неусыпное бдение, без которого невозможно было произвести дел толь многих и великих. Того ради непосредственно приступаю к их предложению, ведая, что удобнее принять начало, нежели конца достигнуть, и что великий сей муж ни от кого лучше похвален быть не может, кроме того, кто подробно и верно труды его исчислит, если бы только исчислить возможно было.
Итак, сколько сила, сколько краткость определенного времени не позволит, важнейшие токмо дела его упомянем, потом преодоленные в них сильные препятствия, наконец, его добродетели, в таковых предприятиях споспешествовавшия.
К великим своим намерениям премудрый монарх предусмотрел за необходимо нужное дело, чтобы всякого рода знания распространить в отечестве и людей, искусных в высоких науках, также художников и ремесленников размножить, о чем его отеческое попечение хотя прежде сего мною предложено, однако, ежели оное описать обстоятельно, то целое мое слово еще к тому не достанет, ибо, неоднократно облетая наподобие орла быстропарящего Европейские государства, отчасти повелением, отчасти важным своим примером побудил великое множество своих подданных оставить на время отечество и искусством увериться, коль великая происходит польза человеку и целому государству от любопытного путешествия по чужим краям. Тогда отворились широкие врата великия России, тогда через границы и пристани, наподобие прилива и отлива, в пространном Океане бывающего, то выезжающие для приобретения знаний в разных науках и художествах сыны российские, то приходящие с разными искусствами, с книгами, с инструментами иностранные беспрестанным текли движением. Тогда математическому и физическому учению, прежде в чародейство и волхование вмененному, уже одеянному порфирою, увенчанному лаврами и на монаршеском престоле посажденному, благоговейное почитание в освященной Петровой особе приносилось. Таковым сиянием величества окруженныя науки и художества всякого рода какую принесли нам пользу, доказывает избыточествующее изобилие многоразличных наших удовольствий, которых прежде великого России Просветителя предки наши не токмо лишались, но о многих и понятия не имели. Коль многие нужные вещи, которые прежде из дальных земель с трудом и за великую цену в Россию приходили, ныне внутрь государства производятся и не токмо нас довольствуют, но избытком своим и другие земли снабдевают. Похвалялись некогда окрестные соседи наши, что Россия, государство великое, государство сильное, ни военного дела, ни купечества без их спомоществования надлежащим образом производить не может, не имея в недрах своих не токмо драгих металлов для монетного тиснения, но и нужнейшего железа к приуготовлению оружия, с чем бы стать против неприятеля. Исчезло сие нарекание от просвещения Петрова:
отверсты внутренности гор сильною и трудолюбивою его рукою. Проливаются из них
металлы и не токмо внутрь отечества обильно распростираются, но и обратным образом, яко бы заемные, внешним народам отдаются. Обращает мужественное Российское воинство против неприятеля
оружие, приуготованное из гор Российских российскими руками.
О сем для защищения отечества, для безопасности подданных и для беспрепятственного произведения внутрь государства важных предприятий, о сем нужном учреждении порядочного войска коль великое имел великий монарх попечение, коль стремительное рвение, коль рачительное всех способов, всех путей изыскание, тому всему, когда надивиться довольно не можем, возможем ли изобразить оное словом? Родитель премудрого нашего героя, блаженныя памяти великий государь царь Алексей Михайлович между многими преславными делами положил начало регулярного войска, которого спомоществованием сколько на войне имел успеху, свидетельствуют счастливые его походы в Польше и приобретенные обратно к России провинции. Но все его о военном деле попечение с жизнию пресеклось. Возвратились старинные беспорядки, и Российское воинство больше в многолюдстве, нежели в искусстве доказать могло свою силу, которая сколько потом ослабела явствует
из бывших тогда против турок и татар бесполезных военных предприятий, а более всего из необузданных и пагубных стрелецких возмущений, от неимения порядочной расправы и расположения происшедших. В таковых обстоятельствах кто мог помыслить, что бы
двенадцати лет отрок, отлученный от правления государства и только под премудрым покровительством чадолюбивыя своея родительницы от злобы защищаемый, между беспрестанными страхами, между копьями, между мечами, на его родственников и доброжелателей и на него самого обнаженными, начал учреждать новое регулярное войско, которого могущество в скором после времени почувствовали неприятели, почувствовали и вострепетали, и которому ныне вся вселенная по справедливости удивляется. Кто мог помыслить, что бы от детской, как казалось, игры толь важное, толь великое могло возрасти дело? Иные, видя несколько молодых людей, со младым государем обращающих разным образом легкое оружие, рассуждали, что сие одна ему только была забава, и потому сии новонабранные люди Потешными назывались. Некоторые, имея большую прозорливость и приметив на юношеском лице цветущую геройскую бодрость, из очей сияющее остроумие и в движениях сановитую поворотливость, размышляли, коль храброго героя, коль великого монарха могла уже тогда ожидать Россия! Но набрать многие и великие полки, пехотные и конные, удовольствовать всех одеждою, жалованьем, оружием и прочим военным снарядом, обучить новому артикулу, завести по правилам артиллерию, полевую и осадную, к чему немалое знание геометрии, механики и химии требуется, и паче всего иметь во всем искусных начальников казалось, по справедливости, невозможное дело, ибо во всех сих потребностях знатный недостаток и лишение государевой власти отняли последнюю к тому надежду и малейшую вероятность. Однако, что потом последовало? Паче общенародного чаяния, противу невероятия оставивших надежду и свыше препинательных происков и язвительного роптания самой зависти загремели внезапно новые полки Петровы и в верных россиянах радостную надежду, в противных страх, в обоих удивление возбудили. Невозможное учинилось возможно чрезвычайным рачением, а паче всего неслыханным примером.
Взирая некогда Сенат Римский на Траяна Кесаря, стоящего пред Консулом для принятия от него консульского достоинства, возгласил: «Тем ты более, тем ты величественнее!» Какие восклицания, какие плески Петру Великому быть долженствовали для его бесприкладного снисхождения? Видели, видели отцы наши венчанного своего Государя не в числе кандидатов Римского консульства, но меж рядовыми солдатами, не власти над Римом требующего, но подданных своих мановения наблюдающего. О вы, места прекрасны, места благополучны, которые толь чудным зрением насладились! О как вы удивлялись дружественному неприятельству полков единого государя, начальствующего и подчиненного, повелевающего и повинующегося. О как вы удивлялись
осаде, защищению и взятию домашних новых крепостей не для настоящия корысти, но ради будущия славы, не для усмирения сопротивных, но ради ободрения единоплеменных учиненному. Мы ныне, озираясь на оные минувшие лета, представляем, коль великою любовию, коль горячею ревностию к государю воспалялось начинающееся войско, видя его в своем сообществе, за однем столом, тую же приемлющего пищу, видя лице его, пылью и потом покрытое, видя, что от них ничем не разнится, кроме того, в обучении и в трудах всех прилежнее, всех превосходнее. Таковым чрезвычайным примером премудрый государь, происходя по чинам с подданными, доказал, что монархи ничем так величества, славы и высоты своего достоинства прирастить не могут, как подобным сему снисхождением. Таковым поощрением укрепилось российское воинство и в двадцатилетную войну с короною шведскою и потом в другие походы наполнило громом оружия и победоносными звуками концы вселенныя. Правда, что первое под Нарвою сражение было неудачливо, но противных преимущество и российского воинства уступление к их прославлению и к нашему уничижению больше от зависти и гордости увеличены, нежели каковы были самою вещию, ибо, хотя
российское войско было по большей части двулетное против старого и к сражениям приобыкшаго, хотя несогласие учинилось между нашими полководцами и
злохитрый переметчик открыл неприятелю все обстоятельства нашего стана и хотя Карл вторыйнадесять скоропостижным нашествием не дал времени россиянам построиться, однако они и по отступлении отняли у неприятеля смелость продолжать бой и докончать победу, так что оставшаяся в целости российская лейбгвардия и немало прочего войска за тем только напасть на неприятеля не отважились, что не имели главных предводителей, которых он, призвав для мирного договора, удержал как своих пленников. Того ради
гвардия и прочее войско с оружием, с военною казною, распустив знамена и ударив в барабаны, в Россию возвратились. Что сия неудача больше для показанных несчастливых обстоятельств, нежели для неискусства войск российских приключилась и
что Петрово новое войско уже в младенчестве своем могло побеждать привыкшие полки противных, доказали в следующее лето и потом многие одержанные над ними преславные победы.
Я к вам обращаю мое слово, ныне мирные соседи, когда вы сии похвалы военных дел нашего героя, когда вы превозносимые мною победы российского воинства над вами услышите, в поношение, но больше в честь вашу припишите, ибо стоять долгое время против сильного российского народа, стоять против Петра Великого, против мужа, посланного от Бога на удивление вселенныя, и, наконец, быть от него побежденным есть славнее, нежели победить слабые полки под худым предводительством. Почитайте по справедливости истинною своею славою храбрость героя вашего Карла и по согласию всего света утверждайте, что едва бы кто возмог устоять пред лицем его гнева, когда бы чудною божескою судьбою не был в Отечестве нашем против его воздвигнут Петр Великий. Его храбрые и введенным регулярством устроенные полки воспоследовавшими в скором времени победами доказали, коль горяча их ревность, каково в военном деле искусство, приобретенное от премудрого наставления и примера. Оставляя многочисленные победы, которые Российское воинство сражениями числить приобыкло, не упоминая великого множества взятых городов и твердых крепостей, имеем довольное свидетельство
в двух главных победах, под Лесным и под Полтавою. Где более удивил Господь свою на нас милость? Где явственнее открылось, коль сильные имело успехи в заведении нового войска благословенное начинание и ревностное рачение Петрово? Что сего чуднее, что не вероятнее могло воспоследовать? Войско, к регулярству давно приобыкшее, из областей неприятельских дерзостию к бою славных приведенное, под предводительством начальников, в воинском упражнении все время положивших, войско, всякими снарядами преизобильно снабденное,
уклоняется от сражения с новыми Российскими полками, числом много меньшими. Но они, не дая сопротивным отдохновения, быстрым течением постигли, сразились, победили, и главный их предводитель с малыми остатками едва пленения избыл, чтобы принести своему государю плачевные вести, которыми хотя он сильно возмутился, однако мужественным и стремительным духом бодрствуя, еще поощрялся против России, еще не мог увериться, чтобы малолетное войско Петрово могло устоять против его возмужавшей силы, наступающей под его самого предводительством и, надеясь на дерзостные обнадеживания
бессовестного России изменника, не усомнелся вступить в украинские пределы нашего Отечества. Обращал высокомерными размышлениями Россию и весь Север чаял уже быть под ногою своею. Но Бог в награждение трудов неусыпных воздал Петру совершенною победою над сим презрителем его рачений, который противу своего чаяния не токмо очевидным был свидетелем невероятных героя нашего в военном деле успехов, но и бегством своим не мог избегнуть мечтающейся в мыслях стройной храбрости российской.
Толь знатными победами прославив с собою великий монарх во всем свете свое воинство наконец доказал, что он сие больше для нашей безопасности учредить старался, ибо не токмо узаконил, чтобы оное никогда не распускать, ниже во время безмятежного мира, как то при бывших прежде государях нередко к немалому упадку могущества и славы Отечества происходило, но и содержать всегда в исправной готовности. О, истинное отеческое попечение! Многократно напоминал он своим ближним верным подданным, иногда со слезами прося и целуя, чтобы толь великим трудом и с толь чудным успехом предприятое обновление России, а паче военное искусство не было после него в нерадении оставлено. И в самое то всерадостное время, когда благословил Бог Россию славным и полезным миром со шведскою короною, когда усердные поздравления и
должные ему титулы «императора», «великого», «отца отечества», приносились,
не преминул подтвердить публично Правительствующему Сенату, что, надеясь на мир, не надобно ослабевать в военном деле. Не сим ли назнаменовал ясно, что ему сии высокие титулы не были приятны без наблюдения и содержания впредь завсегда регулярного войска?
Обозрев скорым оком на сухом пути силы Петровы, в младенчестве возмужавшие и обучение свое с победами соединившие, прострем чрез воды взор наш, слушатели, посмотрим там дела Господни и чудеса его в глубине, Петром показанные и свет удивившие.
Пространная Российская держава наподобие целого света едва не отовсюду великими морями окружается и оные себе в пределы поставляет. На всех видим распущенные Российские флаги. Там великих рек устья и новые пристани едва вмещают судов множество, инде стонут волны под тягостью российского флота, и в глубокой пучине огнедышущие звуки раздаются. Там позлащенные и наподобие весны процветающие корабли, в тихой поверхности вод изображаясь, красоту свою усугубляют, инде, достигнув спокойного пристанища, плаватель удаленных стран избытки выгружает к удовольствию нашему. Там
новые Колумбы к неведомым берегам поспешают для приращения могущества и славы Российской, инде другой
Тифис между сражающимися горами плыть дерзает, со снегом, со мразом, с вечными льдами борется и
хочет соединить восток с западом. Откуду толикая слава и сила российских флотов по толь многим морям в краткое время распространилась? Откуду материи? Откуду искусство? Откуду махины и орудия, нужные в толь трудном и многообразном деле? Не древние ли исполины, вырывая из густых лесов и гор превысоких великие дубы, по брегам повергли к строению? Не
Амфион ли сладким лирным игранием подвигнул разновидные части к сложению чудных крепостей, летающих чрез волны? Таковым бы истинно вымыслам чудная поспешность Петрова в сооружении флота приписалась, естли бы такое невероятное и выше сил человеческих быть являющееся дело в отдаленной древности приключилось и не было б в твердой памяти у многих очевидных свидетелей и в письменных без всякого изъятия достоверных известиях. В сих мы с удивлением читаем, от оных не без сердечного движения в дружелюбных разговорах слышим, что нельзя определить, сухопутное ли или морское войско учреждая больше труда положил Петр Великий. Однако о том нет сомнения, что в обоих был неутомим, в обоих превосходен, ибо, как для знания всего, что ни случается в сражениях на сухом пути, не токмо прошел все чины, но и все мастерства и работы испытал собственным искусством, дабы ни над кем не просмотреть упущения должности и ни от кого излишества свыше сил не потребовать. Подобным образом и во флоте не учинив опыта ничего не оставил, в чем бы только его проницательные мысли или трудолюбивые руки могли упраздниться. С того самого времени, когда оного вещию малого ботика, но действием и славою великого, изобретение побудило неусыпный дух Петров к полезному рачению основать флот и на морской глубине показать российское могущество, устремил и распростер великого разума своего силы во все важного сего предприятия части, которые, рассматривая, уверился, что в толь трудном деле успехов иметь невозможно, ежели он сам довольного в нем знания не получит. Но где оное постигнуть? Что великий государь предприемлет? Чудилось прежде бесчисленное народа множество, стекшееся видеть восхищающее позорище на полях Московских, когда наш герой, едва выступив из лет младенческих, в присутствии всего царского дома, при знатных чинах российского государства и при знатном собрании дворянства, то радующихся, то повреждения здравию его боящихся,
трудился, размеривая регулярную крепость, как мастер, копая рвы и взвозя землю на раскаты, как рядовой солдат, всем повелевая, как государь, всем дая пример, как премудрый учитель и просветитель. Но вящее возбудил удивление, вящее показал позорище пред очами всего света, когда сначала на малых водах Московских, потом на большей ширине
озер Ростовского и
Кубинского, наконец,
в пространстве Белого моря уверясь о несказанной пользе мореплавания, отлучился на время из своего государства и, сокрыв величество своея особы, между простыми работниками в чужой земли корабельному делу обучаться не погнушался. Удивлялись сперва чудному делу прилучившиеся с ним купно в обучении, как россиянин толь скоро не токмо простой плотнической работе научился, не токмо ни единой части к строению и сооружению кораблей нужной не оставил, которой бы своими руками не умел сделать, но и в морской архитектуре толикое приобрел искусство, что Голландия не могла уже удовольствовать его глубокого понятия. Потом коль великое удивление во всех возбудилось, когда уведали, что не простой то был россиянин, но сам толь великого государства обладатель к тягостным трудам простер рожденные и помазанные для ношения скиптра и державы руки. Но только ли было что для одного любопытства или, по крайней мере, для указания и повелительства в Голландии и в Британии достиг совершенной теории и практики к сооружению флота и в мореплавательной науке? Везде великий государь не токмо повелением и награждением, но и собственным примером побуждал к трудам подданных! Я вами свидетельствуюсь, великие российские реки, я к вам обращаюсь, счастливые береги, посвященные Петровыми стопами и потом его орошенные. Коль часто раздавались на вас бодрые и ревностные клики, когда тяжкие, к составлению корабля приуготованные члены, нередко тихо от работающих движимые, наложением руки его к скорому течению устремлялись, и оживленное примером его множество с невероятною поспешностию совершали великие громады. Коль чудным и ревностному сердцу чувствительным зрением наслаждались стекшиеся народы, когда оные великие здания к сошествию на воду приближались! Когда неусыпный их основатель и строитель, многократно то на верьху оных, то под ними обращаясь, то кругом обходя, примечал твердость каждой части, силу махин, всех предосторожностей точность и усмотренные недостатки исправлял повелением, ободрением, догадкою и неутомимых рук своих поспешным искусством. Сим неусыпным рачением, сим непобедимым в труде постоянством баснословная древних поспешность не вымыслами, но правдою во дни Петровы показалась!
Коль радостны были великому государю толикие в морском деле успехи, к несказанной пользе и славе государства рачением его произведенные, легко из того усмотреть можно, что не токмо воздаянием удовольствовал спотрудившихся с собою, но и бесчувственному дереву показал преславной знак благодарности. Покрываются Невские струи судами и флагами, не вмещают береги великого множества стекшихся зрителей, колеблется воздух и стонет от народного восклицания, от шума весел, от трубных гласов, от звука огнедышущих махин. Какое счастие, какую радость нам небо посылает? Кому на сретение монарх наш с таковым великолепием выходит?
Ветхому ботику, но в новом и сильном первенствующему флоте. Представив сего величество, красоту, могущество и славные действия и купно оного малость и худость, видим, что сего никому в свете произвести не было возможно, кроме исполинской смелости в предприятии и неутомимой в совершении бодрости Петровой.
Превосходен на земли, несравнен на водах силою и славою военною был великий наш защитник!
От краткого сего и часть некоторую трудов его содержащего исчисления уже чувствую утомление, слушатели, но великое и пространное похвал его вижу поле пред собою! Итак, дабы к совершению течения слова моего силы и определенного времени достало, употреблю возможную поспешность.
К основанию и произведению в действо толь великой морской и сухопутной силы, сверх сего к строению новых городов, крепостей, пристаней, к сообщению рек великими каналами, к укреплению пограничных линий валами, к долговременной войне, к толь частым и дальным походам, к строению публичных и приватных зданий новою архитектурою, к сысканию искусных людей и всех других способов для распространения наук и художеств, на содержание новых чинов придворных и штатских коль великая казна требовалась, всякому ясно представить можно и рассудить, что к тому не могли достать доходы Петровых предков. Того ради премудрый государь крайнее приложил старание, как бы внутренние и внешние государственные сборы умножить без народного разорения, и по врожденному своему просвещению усмотрел, что не токмо казне великая прибыль воспоследует, но и общее подданных спокойство и безопасность единым учреждением утвердится, ибо, когда еще не было число всего российского народа и каждого человека жилище известно, своевольство не пресечено, каждому, куда хочет, преселиться и странствовать по своему произволению не запрещалось, наполнены были улицы бесстыдною и шатающеюся нищетою, дороги и великие реки не редко запирались злодейством воров и целыми полками душегубных разбойников, от которых не токмо села, но и городы разорялись. Превратил премудрый герой вред в пользу, леность в прилежание, разорителей в защитников, когда
исчислил подданных множество,
утвердил каждого на своем жилище,
наложил легкую, но известную подать, чрез что умножилось и учинилось известное количество казенных внутренних доходов и число людей в наборах, умножилось прилежание и строгое военное учение. Многих, которые бы в прежних обстоятельствах остались вредными грабителями, принудил готовыми быть к смерти за отечество.
Сколько другие к сему служащие премудрые учреждения спомоществовали, о том умолчеваю; упомяну о приращении внешних доходов. Всевышнего промысл споспешествовал добрым намерениям и рачениям Петровым: отворил рукою его новые пристани на
Варяжском море при городах, храбростию его покоренных и собственным трудом воздвигнутых.
Совокуплены великие реки для удобнейшего проходу российского купечества,
сочинены пошлинные уставы, утверждены купеческие договоры с разными народами. Итак, прирастая внутрь и вне, довольство сколько спомоществовало, явствует из самого начала сих учреждений, ибо, продолжая двадцать лет трудную войну,
Россия от долгов была свободна.
Что ж, ужели все великие дела Петровы изображены слабым моим начертанием? О, коль много еще размышлению, голосу и языку моему труда остается! Я вам, слушатели, я вашему знанию препоручаю, коль много требовало неусыпности основание и установление правосудия,
учреждение Правительствующего Сената, Святейшего Синода, государственных коллегий, канцелярий и других мест присутственных с узаконениями, регламентами, уставами,
расположение чинов,
заведение внешних признаков для оказания заслуг и милости, наконец, политика, посольства и союзы с чужими державами. Вы все сие сами в просвещенных Петром умах ваших представьте. Мне только остается предложить едино краткое всего изображение. Когда бы прежде начала Петровых предприятий приключилось кому отлучиться из Российского отечества в отдаленные земли, где бы его имя не загремело, буде такая земля есть на свете, потом бы, возвратясь в Россию, увидел новые в людях знания и искусства, новое платье и обходительства, новую архитектуру с домашними украшениями, новое строение крепостей, новый флот и войско; всех сих не токмо иной образ, но и течение рек и морских пределов усмотрел перемену, чтоб тогда помыслил? Не мог бы рассудить иначе, как что он был в странствовании многие веки, либо все то учинено в толь краткое время общими силами человеческого рода, или творческою Всевышнего рукою, или, наконец, все мечтается ему в сонном привидении.
Из сего моего, почти тень едину Петровых славных дел показующего слова видеть можно, коль они велики! Но что сказать о страшных и опасных препятствиях, бывших на пути исполинского его течения? Больше похвалу его возвысили! Подвержено таковым переменам состояние человеческое, что из благополучных противные, из противных благополучные следствия рождаются. Что приращению нашего благополучия могло быть сего противнее, когда Россию обновляющему Петру и купно отечеству извне нападения, извнутрь огорчения, отовсюду опасности грозили и пагубные следства приуготовлялись? Война дела домашние, домашние дела войну отягощали, которая еще прежде начала своего начала быть вредительна. Подвигнулся великий государь из отечества с великим посольством видеть Европейские государства, познать их преимущества, дабы, возвратясь, употребить их в пользу своих подданных. Только лишь прешел владения своего пределы, везде ощутил великие и тайно поставленные препоны. Однако оных как по всему свету извещенных ныне не упоминаю. Мне кажется, и бездушные вещи чувствовали опасность, приближающуюся к Российской надежде,
чувствовали струи Двинские и будущему своему повелителю между густым льдом к спасению от устроенных коварств стезю открыли и
преодоленные им опасности Балтийским берегам, разливаясь, возвестили. Избыв от опасности, поспешал в радостном пути своем, довольствуя очи и сердце и обогащая разум. Но ах!
Неволею пресекает свое преславное течение. Какую имел сам с собою распрю! С одной стороны, влечет любопытство и знание, отечеству нужное, с другой стороны, само бедствующее отечество, которое к нему, к единому своему упованию простерши руки, восклицало: «Возвратися, поспешно возвратися: меня терзают внутрь изменники! Ты странствуешь для моего блаженства — со благодарением признаваю, но прежде укроти свирепых. Ты расстался со своим домом, со своими кровными для приращения моей славы — с усердием почитаю, но успокой опасное нестроение; оставил данный тебе от Бога венец и скипетр и простым видом скрываешь лучи своего величества для моего просвещения — с радостною надеждою того желаю, но отврати мрачную грозу неспокойства с домашнего горизонта». Такими движениями сердца проницаясь, возвратился для утоления страшные бури! Таковые противности воспящали герою нашему в славных подвигах! Коль многими отвсюду окружен был неприятелями! Извне воевала Швеция, Польша, Крым, Персия, многие восточные народы, Оттоманская Порта, извнутрь — стрельцы, раскольники, казаки, разбойники.
В доме от самых ближних, от своей крови злодейства, ненависть, предательства на дражайшую жизнь его приуготовлялись. Что все подробно описать трудно и слушать не безболезненно! К радости в радостное время обратимся. Помог Всевышний Петру преодолеть все тяжкие препятствия и Россию возвысить. Споспешествовал его благочестию, премудрости, великодушию, мужеству, правде, снисходительству, трудолюбию. Усердие и вера к Богу во всех его предприятиях известна: первое его веселие был дом Господень; не слушатель токмо предстоял божественной службе, но сам чиноначальник. Умножал внимание и благоговение предстоящих своим монаршеским гласом и вне государского места
с простыми певцами наряду стоял перед Богом. Много имеем примеров его благочестия, но один ныне довлеет.
Выезжая в сретение телу святаго и храброго князя Александра, благоговения исполненным действием подвигнул весь град, подвигнул струи Невские. Чудное видение! Гребут кавалеры, сам монарх на корме управляет и к простых людей труду пред всем народом помазанные руки простирает веры ради. Ею укрепляясь, избыл многократного стремления кровожаждущих изменников. Осенил Господь над главою его силою свыше в день Полтавския брани и
не допустил к ней прикоснуться смертоносному металлу!
Рассыпал перед ним, как некогда Ерихонскую, Нарвскую стену, не во время ударов из огнедышущих махин, но во время божественной службы.
Освященного и огражденного благочестием одарил Бог несравненною премудростию. Какая важность в рассуждениях, безпритворная в словах краткость, в изображениях точность, в произношении сановитость, жадность к познанию, прилежное внимание благоразумных и полезных разговоров, в очах и на всем лице разума постоянство. Чрез сии Петровы дарования приняла новой вид Россия, основаны науки и художества, учреждены посольства и союзы, отвращены хитрые умыслы некоторых держав против нашего Отечества и государям —
иному сохранено королевство и самодержавство, иному возвращена отнятая неприятельми корона. Изо всего предреченного довольно явствующей, свыше влиянной ему премудрости споспешествовало его геройское мужество: оною удивил вселенную, сим устрашил противных. В самом своем нежном младенчестве показал при военных обучениях бесстрашие. Когда все смотрители нового дела — метания бомб на означенное место — весьма опасались повреждения, младый
государь в близости смотреть всеми силами порывался и слезами своея родительницы, прошением братним и знатных персон молением едва был одержан. Странствуя в чужих государствах для учения, коль многие презирал опасности для обновления России. Плавание по непостоянной морской пучине служило ему вместо увеселения. Коль много крат морские волны, возвышая гордые верхи свои, непревратной смелости были свидетели, быстро текущим флотом рассекаемы, в корабли ударяли и с ярым пламенем и ревущим по воздуху металлом в едину опасность совокуплялись — его не устрашили! Кто без ужаса представить может летящего по полям Полтавским в устроенном к бою своем войске Петра между градом пуль неприятельских, около главы его шумящих, возвышающего сквозь звуки глас свой и полки к смелому сражению ободряющего.
И ты, знойная Персия, ни быстрыми реками, ни топучими болотами, ни стремнинами гор превысоких, ни ядовитыми источниками, ни раскаленными песками, ни внезапными набегами непостоянных народов не могла препятить нашествию нашего героя, не могла удержать торжественного въезда в наполненные потаенным оружием и лукавством городы.
Больше примеров о геройском его духе для краткости не предлагаю, слушатели, не упоминаю многих сражений и побед, в его присутствие и его предводительством бывших, но представляю его великодушие, великим героям сродное, которое украшает победы и больше движет сердца человеческие, нежели храбрые поступки. В победах имеет участие храбрость воинов, споможение союзников, места и времени удобность и больше всего присвояет себе счастие, как бы некоторое собственное свое достояние. Великодушию победителеву все принадлежит единому. Славнейшую получает победу, кто себя побеждает. Не имеют в ней ни воины, ни союзники, ни время, ни место, ни само господствующее делами человеческими счастие ни малейшего жребия. Правда, победителям разум удивляется, но великодушных любит сердце наше. Таков был великий наш защитник. Отлагал гнев свой купно со оружием и не токмо из неприятелей никто живота лишен не был, как только против его ополченный, но и бесприкладная честь им показана. Скажите, Шведские военачальники, под Полтавою плененные, что вы тогда помышляли, когда, ожидая связания, препоясаны были поднятыми против нас мечами своими; ожидая посаждения в темницы,
посаждены были за столом победительским; ожидая посмеяния, поздравлены были нашими учителями? Коль великодушнаго победителя вы имели!
Великодушию сродно и часто сопряженно есть правосудие. Первое звание поставленных от Бога на земли обладателей есть управляти мир в преподобии и правде, награждать заслуги, наказывать преступления. Хотя военные дела и великие другие упражнения, а особливо прекращение веку много препятствовали великому государю установить во всем непременные и ясные законы, однако, сколько на то трудов его положено, несомненно удостоверяют многие указы, уставы и регламенты, которых составление многочисленные для отдохновения, многочисленные ночи сна его лишили. Докончать и принести к совершенству судил Бог подобной таковому родителю дщери в безмятежное и благословенное ея владение.
Но хотя ясными и порядочными законами не утверждено было до совершенства, однако в сердце его написано было правосудие. Хотя не все в книгах содержалось, но делом совершалось. При всем том милость на суде хвалилась в самых тех случаях, когда многим его делам препятствующие злодеяния к строгости принуждали. Из многих примеров один докажет.
Простив многих знатных особ за тяжкие преступления, объявил свою сердечную радость приятием их столу своему и пушечною пальбою.
Не отягощает его казнь стрелецкая. Представьте себе и помыслите, что ему ревность к правде, что сожаление о подданных, что своя опасность в сердце говорила: «Пролита неповинная кровь по домам и по улицам Московским, плачут вдовы, рыдают сироты, воют насилованные жены и девицы, сродники мои в доме моем пред очами моими живота лишились и острое оружие было к сердцу моему приставлено. Я, Богом сохранен, сносил, уклонялся, я вне града странствовал. Ныне полезное мое путешествие пресекли, вооружась явно против отечества. За все сие ежели не отмщу и конечной пагубы не пресеку казнию, уже вижу наперед площади, наполнены трупов, расхищаемые домы, разрушаемы храмы, Москву, со всех сторон объемлему пламенем, и любезное отечество повержено в дыму и в пепеле. Все сии пагубы, слезы, кровь на мне Бог взыщет». Такого конечного правосудия наблюдение принудило его к строгости.
Ничем не могу я больше доказать его милостивого и кроткого сердца, как бесприкладным снисходительством к его подданным. Превосходен дарованиями, возвышен величеством, возвеличен преславными делами, но все сие больше бесприкладным снисхождением умножил, украсил. Часто меж подданными своими просто обращался, не имея великого и монаршеское присутствие показующего великолепия и раболепства.
Часто пешему свободно было просто встретиться, следовать, идти вместе, зачать речь, кому потребуется. Многих прежде государей раби на плечах, на головах своих носили, его снисхождение превознесло выше самих государей. Во время самого веселия и отдохновения предлагались дела важныя: важность не умаляла веселия, и простота не унижала важности. Как ожидал, принимал и встречал своих верных! Какое увеселение за столом его было! Спрашивает, слушает, отвечает, рассуждает как с друзьями; и сколько время стола малым числом пищей сокращалось, столько продолжалось снисходительными разговорами. Меж толь многими государственными попечениями жил, как с приятельми, в прохлаждении. В коль малые хижины художников вмещал свое величество и самых низких, но искусных и верных рабов ободрял своим посещением. Коль часто с ними упражнялся в художествах и в трудах разных, ибо он привлекал к тому больше примером, нежели принуждал силою. И ежели что тогда казалось принуждением, ныне явилось благодеянием. За отдохновение почитал себе трудов своих перемену. Не токмо день или утро, но и
солнце на восходе освещало его на многих местах за разными трудами. Государственные, правительствующие и судебные места, им учрежденные, в его присутствии дела вершили. Различные художества не токмо его присмотром, но и рук его вспоможением к приращению поспешали; публичные строения, корабли, пристани, крепости всегда видели и имели его в основании показателя, в труде ободрителя, в совершении наградителя. Что ж его путешествия или, лучше, быстропарящие летания? Едва услышало глас повеления его Белое, уже чувствует Балтийское море. Едва путь кораблей его скрылся на водах Азовских, уже шумят уступающие ему Каспийские волны. И вы, великие реки, Южная Двина и Полночная, Днепр, Дон, Волга, Буг, Висла, Одра, Алба, Дунай,
Секвана, Тамиза, Рен и прочие, скажите, сколь много крат вы удостоились изображать вид Великого Петра в струях ваших? Скажите! Я не могу исчислить! Мы ныне только с радостным удивлением смотрим, по каким путям он шествовал, под которым древом имел отдохновение, из которого источника утолял жажду, где с простыми людьми, как простой работник, трудился, где писал законы, где начертал корабли, пристани, крепости и где, между тем, как приятель, обращался с подданными своими. Как небесные светила течением, как море приливом и отливом, так он попечением и трудами для нас был в непрестанном движении.
Я в поле меж огнем, я в судных заседаниях меж трудными рассуждениями, я в разных художествах между многоразличными махинами, я при строении городов, пристаней, каналов, между бесчисленным народа множеством, я меж стенанием валов Белого, Черного, Балтийского, Каспийского моря и самого Океана духом обращаюсь. Везде Петра Великого вижу в поте, в пыли, в дыму, в пламени — и не могу сам себя уверить, что один везде Петр, но многие и некраткая жизнь, но лет тысяча. С кем сравню великого государя? Я вижу в древности и в новых временах Обладателей, великими названных. И, правда, пред другими велики. Однако пред Петром малы. Иной завоевал многие государства, но свое отечество без призрения оставил, иной победил неприятеля, уже великим именованного, но с обеих сторон пролил кровь своих граждан ради одного своего честолюбия и вместо триумфа слышал плачь и рыдание своего отечества. Иной многими добродетельми украшен, но вместо чтоб воздвигнуть, не мог удержать тягости падающего государства, иной был на земли воин, однако боялся моря, иной на море господствовал, но к земли пристать страшился. Иной любил науки, но боялся обнаженной шпаги. Иной ни железа, ни воды, ни огня не боялся, однако человеческого достояния и наследства не имел разума. Других не употребляю примеров, кроме Рима. Но и тот недостаточен. Что в двести пятьдесят лет, от первой Пунической войны до Августа, Непоты, Сципионы, Маркеллы, Регулы, Метеллы, Катоны, Суллы произвели, то Петр сделал в краткое время своея жизни. Кому ж я героя нашего уподоблю? Часто размышлял я, каков Тот, который всесильным мановением управляет небо, землю и море: дхнет дух его — и потекут воды, прикоснется горам — и воздымятся. Но мыслям человеческим предел предписан! Божества постигнуть не могут! Обыкновенно представляют Его в человеческом виде. Итак,
ежели человека, Богу подобнаго по нашему понятию, найти надобно, кроме Петра Великого не обретаю.
За великие к отечеству заслуги назван он Отцем Отечества. Однако мал ему титул. Скажите, как его назовем за то, что он родил дщерь всемилостивейшую, государыню нашу, которая на отеческий престол мужеством вступила, гордых врагов победила, Европу усмирила, благодеяниями своих подданных снабдила?
Услыши нас, Боже, награди Господи! За великие труды Петровы, за попечение Екатеринино,
за слезы, за воздыхание, которые две сестры, две дщери Петровы, разлучаясь, проливали, за несравненные всех к России благодеяния, награди долгоденствием и потомством!
А ты, великая душа, сияющая в вечности и героев блистанием помрачающая, красуйся: дщерь твоя царствует, внук — наследник, правнук по желанию нашему родился. Мы тобою возвышены, укреплены, просвещены, украшены, ею избавлены, ободрены, защищены, обогащены, прославлены. Прими в знак благодарности недостойное сие приношение. Твои заслуги больше, нежели все силы наши!
КОММЕНТАРИИ
Подготовка текста и комментарии Н. Ю. Алексеевой
Ломоносов начал обдумывать «Слово похвальное... Петру Великому» в январе 1753 г., а произнес его 26 апреля 1755 г. на публичной ассамблее в Академии наук; тогда же оно было выпущено отдельным изданием (в 1757 г. переведено на французский язык). Это первое похвальное слово Петру Великому после Феофана Прокоповича служило образцом для панегириков Петру второй половины XVIII в.
...
въезжающего в Москву... встретила Елизавета. — Торжественный въезд Петра в Москву после Полтавской победы был намечен на 18 декабря 1709 г., но из-за рождения в этот день Елизаветы Петровны состоялся 21 декабря; празднества по случаю победы продолжались две недели.
...
дают хребет Россискому войску... — т. е. обращаются в бегство; выражение, восходящее к книге Иисуса Навина (7: 12), употреблено Петром I в «Гистории свейской войны»: «непобедимые господа шведы скоро хребет показали».
...
утверждает российское наследство... — Имеется в виду объявление в феврале 1742 г. вел. кн. Петра Федоровича наследником престола, что воспринималось как гарантия стабильности власти.
...
истекает злато и сребро из недр земных... — В 1745 г. на Урале было открыто первое коренное месторождение золота, в 1746 г. — серебра. С конца 1740-х гг. золото и серебро начали добывать и на Алтае, и в Забайкалье.
Давно долженствовали науки представить славу... своего Основателя. — т. е. Петра, основателя Академии наук. По регламенту Академии наук 1747 г., установившему проведение публичных ассамблей в Академии, «первое такое собрание должно быть в память основателя Петра Великого, в начале генваря» 1748 г. Однако выполнение этого предписания отложилось до апреля 1755-го. Далее Ломоносов объясняет отсрочку трудностью в составлении похвалы Петру; это несомненная, но не единственная причина: распоряжением президента первая ассамблея была назначена на 6 сентября 1749 г., в день тезоименитства Елизаветы, на ней Ломоносову поручалось прочитать похвальное слово императрице (эта ассамблея состоялась 26 ноября 1749 г.).
...
злохитрый переметчик... — Речь идет о капитане Преображенского полка Гуммерте, перебежавшем к шведам.
...
гвардия и прочее войско с оружием, с военною казною... в Россию возвратились. — В «Примечаниях» на «Историю» Вольтера Ломоносов писал: «...многие полки возвратились с военною честию и военную казну почти всю вынесли в карманах, которую в Новеграде перед Софийским собором в ящики высыпали» (Полн. собр. соч. М.; Л., 1952. Т. 6. С. 96). В этом пассаже о Нарвском сражении Ломоносов впервые раскрывает мысль о «сомнительной победе» шведов (ср. следующий стих песни первой поэмы «Петр Великий»: «...От Нарвской обуяв сомнительной победы...»). Полемический тон этого места (в том же тоне эта мысль высказана в «Примечаниях» на «Историю» Вольтера) показывает, что это далеко не общепринятый взгляд на сражение под Нарвой.
...
должные ему титулы «императора», «великого», «отца отечества»... — 22 октября 1721 г. на состоявшемся в Троицкой церкви торжестве по поводу заключения Ништадтского мира канцлер Г. И. Головкин от лица Сената обратился к Петру с просьбой принять титул Отца Отечества, Петра Великого и императора Всероссийского.
...
новые Колумбы... — Русские мореплаватели, открывающие земли на Дальнем Востоке в ходе первой и второй Камчатских экспедиций (1725-1730, 1733-1743).
Тифис — спутник Ясона, кормчий корабля Арго.
...
хочет соединить восток с западом. — Имеется в виду идея о возможности прохода в Тихий океан через Северный Ледовитый, обоснованная Ломоносовым в слове «Рассуждение о большой точности морского пути», произнесенном 8 мая 1759 г.
Амфион — герой древнегреческих мифов; под звуки его волшебной кифары камни сами укладывались в возводимые им и его братом-близнецом Зетом стены Фив.
Ростовское озеро — Переяславское озеро (находится в 60 км от Ростова). Петр побывал там впервые в 1688 г., затем там стали строиться суда, на которых он совершал учебные плавания.
Кубинское озеро — Кубенское озеро, на которое, как на более отдаленное от Москвы, Петр перенес свои упражнения в 1691 г.
...
в пространстве Белого моря... — Первое плавание Петра по Белому морю состоялось в августе 1693 г. Ср. стих «Монарх наш от Москвы простер свой быстрый ход К любезным берегам полночных Белых вод...» поэмы «Петр Великий».
...
утвердил каждого на своем жилище... — Первый указ о запрещении лицам податного сословия находиться «без службы», «в гулящих» и о «сыске оных беглецов» относится к 1710 г.
...
наложил легкую, но известную подать... — т. е. определенную — подушная вместо подворной подати была введена в 1717 г. и первоначально составляла 80 коп., к концу царствования — 74 коп.
Совокуплены великие реки... — Тверским (Вышневолоцким) каналом (1703—1709) соединились бассейны Невы и Волги; Ладожским каналом (1718—1731) — Невы и Волхова.
...
сочинены пошлинные уставы... — Пошлиной был обложен весь внутренний товарооборот, а в 1724 г. был утвержден и первый таможенный тариф.
...
Россия от долгов была свободна. — Отличительная черта финансовой политики Петра I заключалась в построении бюджета на внутренних ресурсах страны без внешних займов. Сам Петр и его современники высоко ценили «бережливость государя». Ср.: «Записки фельдмаршала графа Миниха» (СПб., 1874. С. 16), в которых Б. X. Миних ссылается на слова Петра, «что он окончил войну, которая продолжалась слишком двадцать лет, не сделав долгов».
...
чувствовали струи Двинские... — Западная Двина, в день прибытия Петра и его спутников в Ригу 31 марта 1697 г. покрытая льдом, 4 апреля вскрылась и через 9 дней дала возможность Петру покинуть город.
...
преодоленные им опасности... — Намек на рискованную переправу Петра через Двину во время ледохода и на приказ крепостного караула царю, сохранявшему инкогнито, покинуть город.
Неволею пресекает свое преславное течение. — 15 июля 1798 г. в Вене Петром было получено известие о стрелецком бунте, заставившее его срочно отбыть в Россию и отменить тем самым запланированное посещение Венеции.
...
с простыми певцами наряду стоял перед Богом. — Современники помнили, как Петр «всякое воскресенье и праздники неотменно приезжает к церкви Троицкой на Питербургском острову... и становится на правый клирос... и пение производит четвероголосное, партесу не жаловал, а во время обедни сам читает апостол...» (
Кашин Н. И. Поступки и забавы императора Петра Великого // Петр Великий. Государственные деятели России глазами современников. М., 1993. С. 127).
Выезжая в сретение телу святаго и храбраго князя Александра... — 30 августа 1724 г. состоялось торжественное перенесение мощей св. Александра Невского из Владимира в Петербург, Петр со своим двором встречал их на Неве и собственноручно перенес их на свою галеру, а затем в освященную в этот день Александровскую церковь строящегося Невского монастыря.
Рассыпал перед ним, как некогда Ерихонскую, Нарвскую стену... — При вторичной осаде Нарвы 6 августа 1704 г. во время богослужения было получено известие об обвале одного из крепостных бастионов, в результате чего часть рва оказалась засыпана. Обвал нарвской стены Ломоносов уподобляет взятию Иисусом Навином по повелению Господа Иерихона, тогда от звука труб «обрушилась вся стена города до своего основания» (Нав. 6: 19).
...
посаждены были за столом победительским... — Имеется в виду пир Петра после Полтавской победы с приглашением на него пленных шведов, на котором Петр провозгласил тост за своих учителей. Этот рассказ, приведенный и И. И. Голиковым (Деяния Петра Великого. 2-е изд. М., 1837. Т. 7. С. 80), использован A. C. Пушкиным в поэме «Полтава». О достоверности этой легенды см.:
Шарыпкин Д. М. Полтавский пир Петра I по русским и шведским источникам // Сравнительное изучение литератур. Л., 1976. С. 82—87.
He отягощает его казнь стрелецкая. — Имеются в виду казни стрельцов в сентябре — октябре 1698 г. Примечателен оправдательный тон этого места, обнаруживающий затруднение Ломоносова в похвале казни.
Часто пешему свободно было просто встретиться... — Ср.: «В летнее и осеннее время по Переведенной и по прочим улицам ходит пешком... и ежели идущи противу его величества, сняв шапку или шляпу, поклонится и, не останавливаяся, пройдет, а ежели остановится, то тотчас прийдет к тебе возьмет за кафтан и спросит: “Что ты?”...» (
Кашин Н. И. Поступки и забавы императора Петра Великого. С. 128).
...
солнце на восходе освещало его на многих местах за разными трудами. — Я. Я. Штелин, со слов И. А. Черкасова, сообщает, что зимой Петр вставал в 4 часа утра и сразу принимался за дела, в 6 часов ехал в Сенат, в Адмиралтейскую или иное учреждение (
Stälin J. von. Originalanekdoten von Peter dem Grossen. Leipzig, 1785. S. 325. Cp. также:
Кашин Н. И. Поступки и забавы императора Петра Великого. С. 127).