"Серчак и Итляр"

Минимизировать
— 311 —

«Серчак и Итляр». Впервые опубликовано: РСл. 1859. Май. № 5. Отрывок был извлечен Д. А. Смирновым из Черновой тетради, где помещался (без заглавия) «между страницами отрывок из „Грузинской ночи“» (РСл. 1859. № 5. С. 77). В дальнейшем печатался под разными произвольными заглавиями («Диалог половецких мужей», «Отрывок трагедии о времени Святополка Изяславича»). Заглавие «Серчак и Итляр» впервые принято В. Н. Орловым в изд.: Грибоедов 1940. Датируется приблизительно 1825 г. на основании воспоминаний А. Н. Муравьева о том, что в августе 1825 г. в Крыму Г. рассказывал ему план задуманной трагедии «Федор Рязанский», «равно как и другой трагедии, из которой помню одну лишь сцену между половцами, позабыв ее название» (Восп. С. 114). В сцене воспроизведен диалог двух половецких князей о набегах на «Русь богатую». Завязка возможной интриги ненаписанной пьесы содержится в упоминаниях сыновей одного из князей и дочери — у другого. Тема трагедии связана с борьбой русских и половцев, широко использованная в поэзии декабристов. Возможно, именно этот замысел упоминается в письме В. Ф. Одоевскому от 10.6.1825 из Киева: «Владимиры и Изяславы совершенно овладели моим воображением» (3, 95) (речь идет, вероятно, о великих князьях киевских
— 312 —

Владимире Мономахе и Изяславе Ярославиче, участвовавших в битвах с половцами). Г. использовал половецкие имена, принадлежавшие реальным историческим лицам: Серчак (Сърчан) — половецкий князь, упомянутый в галицко-волынской летописи XIII в.; Итляр (Итларь) — один из половецких вождей, убитый в Переяславле в 1095 г., после чего его сыновья много раз совершали опустошительные набеги на русские земли. Написанная сцена могла быть предназначена для упомянутой А. Н. Муравьевым трагедии о Федоре Рязанском, злодейски убитом во время переговоров с Батыем в 1237 г. Город Зарайск, в котором правил Федор, находился близ границ с Черниговскими землями (ср. упоминание в драматическом диалоге рек Трубеж и Десна); в княжеской политике рязанцев половцы играли значительную роль: в «Сказании о нашествии Батыя» говорится, что рязанские князья своею ласкою привлекали много детей и братьев от неверных царей <т. е. половецких князей> и обращали их к истинной вере. Евпраксия, супруга Федора Рязанского, тоже была из «царского рода» (ср. упоминание в сцене о дочери Серчака).