Житие Герасима Болдинского

Житие Герасима Болдинского
Подготовка текста, перевод и комментарии Е. В. Крушельницкой

Текст: Вступление Оригинал Параллельно Перевод

МЕСЯЦА МАЙЯ ВЪ 1 ДЕНЬ. ЖИТИЕ И ПОДВИЗИ ПРЕПОДОБНОГО ОТЦА НАШЕГО ГЕРАСИМА, СМОЛЕНСКИХЪ ПРЕДѢЛЪ ГРАДА НАРИЦАЕМАГО ДОРОГОБУЖА БОЛДИНА МОНАСТЫРЯ[1] ЧЮДОТВОРЦА

МЕСЯЦА МАЯ В 1 ДЕНЬ. ЖИТИЕ И ПОДВИГИ ПРЕПОДОБНОГО ОТЦА НАШЕГО ГЕРАСИМА, ЧУДОТВОРЦА БОЛДИНА МОНАСТЫРЯ, ЧТО В ГРАДЕ ДОРОГОБУЖЕ В СМОЛЕНСКИХ ПРЕДЕЛАХ

Сей убо преподобный отецъ нашъ Герасимъ родися во граде Переславле Залѣском[2] от родителю благочестиву, от отца нарицаемаго Михаила и от матери имянем Марьи, иже бѣста Божии угодницы, правдиви пред Богом и пред человеки и всяческими дѣлми исполнени же и украшени, якоже Богъ любит. И егда же родися отроча, и нарекоста имя ему во святом крещении Григорей. И тако абие отроча ростяше прочее время по обычаю телеснаго возраста, преуспевая душею и тѣлом и духом исполняяся, разумѣ страха Божия, — и милости Божии бѣ на нем. И живяше во всяком послушании родителей своих, бѣ же смирен и кроток велми, на игры ко сверстником своим никакоже приставая, но хожаше по вся дни в церковь ко всякому пѣнию и внимаше божественное пѣние, писание, и тужаше духом, помышляше, маловремянное сие житие суетное како вскоре преходит.

Сей преподобный отец наш Герасим родился в граде Переславле Залесском у благочестивых родителей, отца именем Михаила и матери именем Марии; и были родители его Божьи угодники, праведные пред Богом и людьми и всякими добрыми делами преисполненные и украшенные, как Бог любит. Когда же родилось дитя, дали они имя ему во святом крещении Григорий. И росло дитя со временем как обычно, возрастая душою и телом и духом наполняясь, уразумевая страх Божий, — и милости Божии были на нем. И жил Григорий, во всем слушаясь родителей своих, был весьма смирен и кроток, к сверстникам своим для игр не присоединялся, но ходил каждый день в церковь ко всем службам, слушал божественное пение и чтение и печалился духом, размышляя о том, как скоро проходит кратковременное сие житие суетное.

И начат приходити в Даниловъ монастырь,[3] и видя старца Данила и прочих старцов, и внимаше мыслию, како к Богу подвизаются. И любляше Данилов монастырь паче дому родитель своих; и старца Данила смотря, дивляшеся и любя паче родителей своих, и прочих старцов любляше паче сродникъ своих. И многажды же хождаше Григорей в монастырь той, размысляше, како бы отрещися мира сего суетнаго. И егда бысть треюнадесят лѣтъ возраста своего, приде, припаде к ногама святого старца Данила и начат молитися со слезами, дабы его постриг во иноческий образ. Старецже Данило возбраняше ему, глаголя: «Чадо, юну ти сущу, како имаши подвизатися? Много убо требе терпѣнию во иноческом образе». Он же моля старца, от ног его не востая, слезами землю омочая, глаголя: «Отче святый, не отрыни мене, грѣшника, от твоея святыни, молитвами твоими надѣяся вся полезная тобою сотворю, точию не отрини мене от своея святыни». Старец же Данило, видев его толики слезы и желание сердечное к Богу, остриже его и нарече имя ему во иноцех Герасим.

Стал отрок приходить в Данилов монастырь, и, видя старца Даниила и других старцев, наблюдал, как они служат Богу. Полюбил он Данилов монастырь больше родительского дома; видел старца Даниила, удивлялся и полюбил его больше родителей, других же старцев — больше родственников своих. Много раз ходил Григорий в тот монастырь, размышляя, как бы отречься от мира сего суетного. И когда достиг тринадцатилетнего возраста, пришел он, припал к ногам святого старца Даниила и стал молить со слезами, чтобы постриг его в иноческий образ. Старец же Даниил запрещал ему, говоря: «Чадо, юн ты еще, как будешь в лишениях трудиться и служить Богу? Много требуется терпения в иноческом образе». Отрок же молил старца, от ног его не вставая и орошая слезами землю: «Святой отец, не отвергай меня, грешника, от твоей святости, надеюсь, что сделаю я все на пользу благодаря тебе и твоим молитвам, только не прогоняй меня от своей святости». И тогда старец Даниил, видя его слезы и устремление сердечное к Богу, постриг его и нарек имя ему во иноках Герасим.

Взят же его старец Данило к себѣ в кѣлию под начало. И бысть добронравен зело во всем, живяше же у старца в послушании добродѣтелном, имѣше старца, аки Бога, и братию, аки ангели. А смирением своимъ и послушанием, и труды, и подвиги, и зелным воздержанием, и молитвами ту сущих удиви, яко и самому старцу Данилу дивитися, въ младе возрасте мудрость мужественная бываше; и многажды о нем старцу Данилу Бога молящу, дабы ему дал Богъ терпѣние и крѣпость до скончания жития. Живе же у старца Данила в кѣлие двадесят лѣтъ во всем богоугождении и в послушании. Видив же его старец Данил во всемъ живуща по заповедех Господних и по обещанию иноческому, дастъ ему кѣлию особную и повелѣ в ней жити. Преподобный же ни в чем преслушася старца своего, но во всем волю его творяше во благо и вменяше старче повелѣние, аки Божие повелѣние. И егда начат жити себѣ в кѣлии, начат труды к трудом прилагати и подвиги к подвигом, в посте и в молитве безпрестани день и нощь бес сна пребываше. Бѣ же смирение имѣя зело и любовь ко всѣмъ, и целомудрие, и в прочих добродѣтелех, имѣяше же в себѣ зачало премудрости — страх Господень,[4] а о земном мимоходящем тлѣнном житии сем не радяше и презираше.

Взял его старец Даниил к себе в келью под духовное руководство. И проявлял Герасим свой добрый нрав во всем, жил же у старца в послушании добродетельном, почитая старца, как Бога, а братию, как ангелов. Смирением своим и послушанием, трудами и подвигами, строгим воздержанием и молитвами пребывающих в монастыре удивил, так что и сам старец Даниил дивился, как в таком молодом возрасте мудрость зрелая может быть; и много раз старец Даниил молил о нем Бога, чтобы дал Бог Герасиму терпение и крепость до конца жизни. Так прожил Герасим у старца Даниила в келье двадцать лет во всяческом послушании и угождении Богу. Затем старец Даниил, видя, что Герасим живет во всем по заповедям Господним и по обету иноческому, дал ему отдельную келью и повелел в ней жить. Преподобный же ни в чем не перечил старцу своему, но во всем волю его исполнял во благо, и принимал повеление старца как повеление Божие. И когда начал он жить в своей келье, стал труды к трудам прилагать и подвиги к подвигам, в посте и молитве беспрестанно день и ночь без сна пребывая. Было у него смирение великое и любовь ко всем, целомудрие и прочие добродетели, и имел он в себе начало премудрости — страх Божий, о земной же проходящей тленной жизни сей не заботился и презирал ее.

И егда начат жити себѣ в кѣлие, начат помышляти оттоитти во ино мѣсто, в пустыню,[5] единому безмолствовати. И повѣдаше помышление свое старцу Данилу. Старец же не повелеваше ему и браняше ему о такове помысле. Преподобный же Герасим, моляся Богу со слезами безпрестани, день и нощь без сна пребываше, глаголя собѣ втайне: «Господи, якоже ты волиши, устрои вещь, твоя воля, а не моя». И пребысть в том помышлении шесть лѣт, но и паче желанием сердечным распалаем, еже оттоити в пустыню, и начат старца молити со слезами, глаголя: «Отче, отче, не презри своего чада, даруй прощение рабу своему, отпусти Бога ради и даруй мнѣ молитвы своя, спутьшествующими и спребывающими во вся дни до скончания живота моего». Видев же старецъ Данило неуклонна его от таковаго помысла, и возложи вещь такову на Бога, и глаголя: «Воля Господня да будет». И отпусти его с миром, и огради его крестом и молитвою вооружи, и наказав его о всем, и благослови его, рекъ: «Буди, чадо, на тобѣ Божия милость и Пречистая Богородица во всем тебѣ помощница и заступница, и молитвы преподобного отца нашего Сергия чюдотворца и старца моего преподобного Пафнотия, чюдотворца Боровскаго», — бѣ убо блаженый Данило ученик преподобного Пафнотия чюдотворца Боровскаго, Пафнутий же — ученикъ старца Никиты Переславского чюдотворца, Никита же — ученик преподобного Сергия чюдотворца.[6] И тако отпущает его, с радостными слезами рекъ: «Миръ тебѣ, чадо, мужайся да крепися на невидимых врагов ополчение». Прирекъ же нѣчто пророчески, глаголя: «Много бо, чадо, имат ти быти от врага искушение и злых человекъ, наносящих ти лютая скорби. Но убо сила их и не крепится противу милости Божия». И тако отпусти его.

Когда же Герасим начал жить в своей келье, стал он помышлять об уходе в другое место, в пустыню, чтобы одному безмолвствовать. И поведал он о своем помышлении старцу Даниилу. Старец же не велел ему и ругал за такое намерение. И стал преподобный Герасим молиться Богу со слезами беспрестанно, день и ночь без сна пребывая, и думал про себя втайне: «Господи, устрой все, как ты изволишь, твоя воля, а не моя». Прожил преподобный Герасим с этим помыслом шесть лет, и, еще более распаляясь сердечным желанием уйти в пустыню, стал он старца молить со слезами, говоря: «Отче, отче, не презирай своего чада, подай прощение рабу своему, отпусти Бога ради и даруй мне молитвы свои, чтобы стали они сопутствующими и пребывающими со мною во все дни до скончания жизни моей». Старец Даниил, видя, что Герасим непреклонен в своем намерении, возложил все на Бога, сказав: «Воля Господня да будет». И отпустил его с миром, оградил его крестом и вооружил молитвою, дал наказ обо всем, благословил его и сказал: «Да будет, чадо, на тебе Божья милость, а Пречистая Богородица во всем тебе помощница и заступница, и молитвы с тобою преподобного отца нашего Сергия чудотворца и старца моего преподобного Пафнутия, чудотворца Боровского», — ибо был блаженный Даниил учеником преподобного Пафнутия чудотворца Боровского, Пафнутий же — ученик старца Никиты Переславского чудотворца, а Никита — ученик преподобного Сергия чудотворца. И так отпуская его, сказал старец Даниил с радостными слезами: «Мир тебе, чадо, мужайся и крепись перед ополчением невидимых врагов». И еще пророчески добавил: «Много будет тебе, чадо, от дьявола искушений и от злых людей, которые принесут тебе лютые беды. Но сила их немощна против милости Божией». И с тем отпустил его.

Преподобный же Герасим отъиде от старца Данила и не виде пути от многаго плача. И начат обходити пустыни, гдѣ бы ему сѣсти безмолствовати. Сего же аз не возмогох увѣдати, колико время преподобный Герасимъ хожаше по пустыням, токмо обретох, в кое время приде в пустыню, идѣже ныне лежат честныя и многоцелебныя мощи его, идѣже множество иночествующих собра, ко спасенному пути настави. Мы же предлежащѣя возвратимся.

И ушел преподобный Герасим от старца Даниила, не видя дороги от многих слез. И стал он обходить пустынные места, где бы ему можно было поселиться безмолвствовать. Сколько же времени преподобный Герасим ходил по пустыням, я не смог узнать, только обрел, когда пришел он в пустынь, где ныне лежат его честные целительные мощи и где он множество иноков собрал и наставил на путь спасения. Мы же к прежнему возвратимся.

О приходе старца преподобного Герасима на лесъ в пустыню

О приходе преподобного старца Герасима в лесную пустынь

Приде убо преподобный отецъ нашъ Герасим на лес в пустыню в Дорогобужской уѣздъ в лѣта 7036 году марта въ 25 день, аки един от убогих, не имы с собою никогоже, и нача вселятися при болшей дороге. Бѣ же ту преже того бысть жилище разбойником, иже и крови человѣческие много пролитие, и пакости творяще людем, ходящим путем тѣмъ, ове же грабяще и биюще, и до смерти убивающе.[7] Старецже Герасим не вѣдаше бывающихту разбоевъ, постави собѣ хижицу малу, начат пребывати в безмолвии, аки един от убогих. Ненавидяй же добра роду человечю, хотя святого отогнати от пустыня, ово ненавидимо страшаше, ово же видимо, всякими бедами мечтанными привидѣнии находящи, овогда звѣрие и гады и всякими мечтанми. Преподобный же Герасим воспоминаше старцово Данилово проречение, еже глаголаше ему многому на нь искушению; и возлагая надежду на Бога и на Пречистую Богородицу, и на молитву преподобных отецъ Сергия и Пафнотия чюдотворцев, и старца своего преподобного Данила призывая, — и абие без вести творяше вражия.

Пришел преподобный отец наш Герасим в пустынь, в лес, в Дорогобужский уезд в год 7036 (1528) в 25 й день месяца марта, как один из нищих, не имея с собою никого, и стал поселяться при большой дороге. Прежде же было тут жилище разбойников, которые проливали много человеческой крови и беды причиняли людям, проходившим по той дороге, — грабили, били и до смерти убивали. Старец Герасим не знал о случавшихся здесь разбоях, поставил себе хижинку малую и стал жить в безмолвии, как один из убогих. Не желающий же добра роду человеческому враг дьявол, вознамерясь изгнать святого из пустыни, устрашал его то невидимо, то видимо, нападал на него всякими бедами колдовскими и привидениями, а иногда зверями и гадами и разными наваждениями. Преподобный же Герасим вспоминал пророчество старца Даниила, как говорил он о многих должных быть ему искушениях; и возлагал он надежду на Бога и на Пречистую Богородицу, и на молитвы преподобных отцов Сергия и Пафнутия чудотворцев, старца своего преподобного Даниила призывая, — и тотчас исчезали вражьи наваждения.

Он же, престарый губитель враг дьявол, воздвизает на нь злых человекъ, наносящих ему лютыя скорби. Разбойники убо приходяще на нь, бияхут его немилостивно, ини же пытаху у него сокровища. Овогда мимоходящеи свирѣпии человецы, не боящеся Бога, ругахуся ему, злѣ биюще и влачаще его. Но и паче же живущии близ пустыни тоя ненавидяще его, называюще своим мѣстом мѣсто то и глаголюще ему: «Отъиди, старче, отсюду. Что хощеши на мѣсте сем? Мѣсто се — наша вотчина». И бияхут его, ругающеся, и бив, еле жива его пометаху на землю. Он же никакоже от таковых скорбей не отхожаше. Ини же человецы, ужема связавше его, и влачаху к водѣ, хотяху его во глубину воврещи. Он же вся терпяше на мѣсте том Бога ради, и от всѣхъ сих Богом храним невидимою силою. Не имы же у собя сокровища ничтоже, — ни пища, ни одежда теплыых, — и много терпяше глад и студ и мраз, и о всем о сем не скорбя, но о всемъ уповая на Бога. И отнюдъ у себя не имы чѣмъ питатися, понеже убо мѣсто пусто и отовсюду человецы сурови, вмѣсто благодеяния и милости все ношаху злодеяние и немилосердие. От сего убо разумѣем, какова люта напасть — отвсюду лѣсъ, отвсюду скорби! Помыслим: аще кто приидет во град незнаем, аще и име с собою, какою скорбию одержимъ заточению, яко незнаем никимже, — не яко ли плѣник пребываетъ? Сей же убо преподобный страстотерпецъ по вся дни, аки мученик, страдаше в непроходимой пустыни, не точию бо не исхождаше в веси за немилосердие человекожителей тѣхъ, но и в пустыни ни на всяк день не оставляше, нашед на него, немилосердие творяше всякими обычаи.

Тогда старый губитель враг дьявол поднимает на преподобного злых людей, которые стали причинять ему лютые беды. Разбойники, приходя к нему, били его безжалостно, другие же выпытывали у него сокровища. Иногда проходившие мимо злые люди, не боясь Бога, издевались над преподобным, жестоко избивая и влача его. Еще же более вредили преподобному близ той пустыни жившие люди, которые ненавидели его и, считая это место своим, говорили: «Уходи, старец, отсюда. Чего ты хочешь на этом месте? Место это — наша вотчина». И били его, ругаясь, и, избив, едва живого бросали на землю. Старец же Герасим от таких скорбей никак не уходил. Другие люди, связав узами, влачили его к воде, намереваясь бросить старца в глубину. Он же все терпел на месте том Бога ради, и от всего был Богом храним невидимою силою. Не имея у себя никаких запасов, — ни пищи, ни одежд теплых, — много страдал преподобный от голода, стужи и мороза, но об этом не скорбел, во всем надеясь на Бога. И совсем не было у него ничего, чем питаться, потому что место то было пустое и вокруг везде злые люди, вместо благодеяния и милостыни приносившие злодеяние и немилосердие. Поэтому мы понимаем, какая лютая напасть — отовсюду лес, отовсюду скорби! Помыслим: если кто то чужой придет в город, то, пусть даже и имеет богатство с собою, охвачен он заточением скорби, поскольку ни кто его не знает, — и разве не как пленник он пребывает? Сей же преподобный страстотерпец каждый день, как мученик, страдал в непроходимом лесу, ибо из за немилосердия жителей не ходил он в селения, но и в пустыни ни на один день они его не оставляли, нападая, всяческим образом вредили ему жестоко.

Преподобный же виде тако от врага вооружение, немилосердие людское, постави собѣ при дороге кузовецъ и седяше при пути, и прошаше у мимоходящих, чѣмъ питатися. И подаваху ему ови хлѣбъ, ови же сребряницы и ино потребная. Преподобный же Герасим все пологаше в кузовец той. А коли убо отхожаше от дороги на труды, и мимоходящии вметаху в кузовец той хлѣбъ и сребряницы и ино потребная, что у кого случитца от избытка, и бываше им путь строен и неприточен, якоже рече Господь: «Блаженни милостиви, яко ти помиловани будут».[8] И паки: «Честна милостыни во время недостатка».[9] Аще ли же которыя, немилосердием одержими, и от избытка своего не полагаютъ в кузовецъ старцов ничтоже, и вся им случашеся на пути стропотно и развращенно ради немилосердия их, якоже рече Господь учеником своим: «Аще не приемлют вас, и от прах от ногъ ваших отрясете во свидѣтелство им».[10] И аще лучашеся кому тѣм путем паки итти, и о всем о том преподобному повѣдаху, о милостивых и немилостивых, что им случашеся.

И вот преподобный Герасим, видя такое ополчение на него врага и немилосердие людей, поставил себе при дороге кузовец и стал сидеть при пути, прося у проходящих мимо пропитание. И подавали ему одни хлеб, другие сребреники и прочее необходимое. И преподобный Герасим все складывал в тот кузовец. Если же отходил он от дороги на труды, а проходившие мимо клали в кузовец тот хлеб, сребреники и другое нужное, что у кого оказывалось в избытке, то бывал им путь прям и беспрепятствен, как сказал Господь: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут». И еще: «Дорога милостыня во время недостатка». Некоторые же, одержимые немилосердием, не клали в кузовец старца ничего, и тогда встречались у них в пути всякие препятствия и трудности за немилосердие их, как сказал Господь ученикам своим: «Если не принимают вас, отрясите и пыль с ног ваших в обвинение им». И если кому нибудь приходилось той же дорогой опять идти, то рассказывал тот человек преподобному обо всем, что случалось хорошего и неблагоприятного в пути.

Старец же от кузовца того питашеся, и вся ему то сокровища бысть, а в хиже своей не имы ничтоже. Кузовец же его не оскудеваше ничем. Мнози же страннии и убози хожаху мимо путем тѣмъ; и не имы с собою пища, и приходяще х кузовцу тому, питающеся невозбранно от кузовца того, и идяху в путь свой стройне. Аще ли кто, напитався, взимаше с собою от кузовца того на путь в запас, то никакоже отхожаше от кузовца того, много хожаше путем и не обретше, куды прочь оттоитти, дондеже, паки пришед, пологаше в кузовец той яже взятое, — и путь ему стройне обреташеся.

И так старец Герасим от кузовца того питался, и это было все его имение, а в хижине своей ничего он не имел. Кузовец же его не оскудевал ничем. Много странников и убогих проходило мимо той дорогой; не имея с собою пищи, подходили они к кузовцу, беспрепятственно брали пропитание из него и шли дальше своей дорогой. Если же кто то, насытившись, брал из кузовца с собой в путь в запас, то не мог никак отойти от кузовца того, долго ходил, не находя, куда дальше идти, пока, назад возвратясь, не клал в кузовец взятое, — и тогда благополучно находил свою дорогу.

Живяше же подле старцовы хижицы птица вранъ. Егда хождаше старецъ Герасимъ по пустыни, а вран стрежаше хижицу, яко страж. И аще кто хотяше приближитися к хижице от мимоходящих человекъ, или скот, или зверь, или птица, врану же кричащу и вопиющу гласом великим, яко не хотяще припустити к хижице; а иногда вран стрежаще кузовца такоже. И во един убо от дний тогда нѣкто от жителей тѣх, человекъ, зовомый Куча, ходящу ему по пустыни той ловитвы ради, и приде близ кузовца старцова. И виде над тѣмъ кузовцѣм врана седяща, а ис пустыни, видит, идуща звѣря, рекомы медвѣдь, страшен зело. Человек же той виде звѣря и убояся велми, и возбежа на древо. Зверь же пришед, хотя похитити кузовец старцов, полон хлѣба. Вран же птица крича и вопия, и бияше крылома зверя по главѣ, и не припускаше звѣря х кузовцу. Много же звѣрь покушашеся, како бы кузовец с хлѣбом восхитити. Вран же никакоже дадяше, бия звѣря крылием по главѣ. Звѣрь же много трудися, отъиде в пустыню бездѣлен бысть, скорбя.

Жил же близ хижины старца ворон. Когда ходил старец Герасим по лесу, ворон, как сторож, стерег хижину. И если кто нибудь из проходивших мимо людей, или же домашнее животное, или дикий зверь, или птица хотел подойти к хижине, ворон кричал и вопил громким голосом, будто не желая подпустить к хижине; а иногда ворон стерег также и кузовец. Однажды один из жителей, человек по имени Куча, ходил по тому лесу, охотясь, и набрел он на кузовец старца. И видит — сидит над тем кузовцом ворон, а из лесу выходит очень страшный зверь, называемый медведь. Увидев зверя, человек тот очень испугался и залез на дерево. Зверь подошел и хотел стащить кузовец старца, полный хлеба. Птица же ворон стал кричать, и вопить, и бить крыльями зверя по голове, не подпуская его к кузовцу. Долго зверь пытался кузовец с хлебом стащить. Ворон же никак не давал, ударяя зверя крыльями по голове. И так зверь, много постаравшись, ушел в лес ни с чем в унынии.

Поживе же преподобный Герасим при дороге в велицех сих скорбях два лѣта.

Прожил же преподобный Герасим при дороге в таких великих бедах два года.

О преселении преподобного отца Герасима, идѣже ныне монастырь есть, Болдин зовом

О переселении преподобного отца Герасима на место, где ныне монастырь стоит, называемый Болдин

По двою же лѣту пришествия преподобного отца в пустыню, молящуся ему в нощи в хижице своей на обычном своем правиле,[11] и слышаше мало вдали хижицы своей звон доброгласен зело на долгъ час. Старец же мня, яко мечты вражия. Такоже во вторую нощъ и в третюю. Преподобный же удивися о сем велми, на долгъ час помышляше, что убо будет се. И востав заутра и иде на мѣсто то, идеже бысть звон. И в той час бысть шум велий и страшилище. Преподобный же знаменася крестным знамением и доиде на мѣсто то, идѣже страхования. И обрете мѣсто то вверхъ источника Болдина — равно, суху, всеокатно, — а издавна было селение нѣкое. Преди же мѣста того обрете дубокъ, растущъ от земля убо един корень, помале же кверху ростяше натрое, а си три равны суть, а издали видети, аки един верхъ. Вѣтвие зелны красны суть, зело вѣтвие по земли густо добрѣ — никакоже дождю пребывающу. Есть же тот дубок и до дне сего среди монастыря стоит.

Через два года после прихода преподобного отца в пустынь, когда молился он ночью в хижине своей, совершая обычное свое правило, услышал он недалеко от хижины звон благозвучный, длившийся долгое время. И решил старец, что это наваждение дьявольское. Так же было и во вторую ночь, и в третью. Преподобный очень удивился и долго размышлял, что бы это могло быть. И, встав утром, пошел туда, где был звон. И вдруг сделался сильный устрашающий шум. Преподобный же осенил себя крестным знамением и пошел до того места, откуда исходило устрашение. И обрел он место вверх от Болдина источника — ровное, сухое, с покатыми склонами со всех сторон, — а когда то давно было здесь некое селение. Подле же места того преподобный нашел дубок, ствол которого невысоко от земли разделялся натрое, а ответвления эти равные, так что издали казалось, будто одна вершина. Ветви очень красивые и густые — не пропускают дождь до земли. Этот дубок и по сей день посреди монастыря стоит.

Преподобный же Герасимъ велми возлюби мѣсто то. Сотвори молитву на долгъ час, начат водворятися ту, и постави себѣ ту кѣлейцу малу. Увидевше же живущии ту близ пустыни тоя, возненавидевше же преподобного паче прежняго и много ему зла творяху, хотяще святого изгнати, называюще своим мѣстом; и приходяще на преподобного со оружием: ови биюще его немилостивно, ови хотяще его иссещи, ови пробости, ови огнем зжещи. И ини же, связавше ужеме, влечаше его в воду, хотяше его ввергнути во езеро во глубину. И боящеся его погубити страха ради градских намѣстников.

Преподобный Герасим очень полюбил это место. Сотворил он долгую молитву и стал устраиваться здесь, и поставил себе маленькую келью. Жившие же близ пустыни той люди, увидев это, возненавидели преподобного больше прежнего и много ему делали зла, желая изгнать святого, называя своим это место; и приходили к преподобному с оружием: одни били его безжалостно, другие хотели его посечь, третьи — заколоть, иные — сжечь на огне. Другие же, связав узами, влачили его в воду, желая бросить его в глубину озера. И боялись его погубить только из за страха перед городскими наместниками.

Бѣ же от града Дорогобужа мѣсто то яко десять верстъ. Глаголаша же тѣ сурови человецы, яко хотяще воврещи в воду преподобнаго: «Увѣдают убо о сем намѣстницы градсти, и велия нам продажа будет. Но идем убо повѣдаем намѣсником о нем». И идоша во град к намѣстнику, и дары многи даша намѣстнику, чтоб он согнал святого с мѣста того. Намѣстник же возъярися зело,посла по него и повелѣ привезти во град связана, биюще его и ругающеся ему. Намѣстник же много его бесчествова и осуди его, бив, затворити в темницу. Преподобный же Герасим втайне безпрестани моляшеся Богу.

Было же место то от города Дорогобужа примерно в десяти верстах. И говорили те жестокие люди, которые хотели бросить преподобного в воду: «Узнают об этом городские наместники и много денег взыщут с нас в наказание. Лучше пойдем и расскажем наместникам о нем». И пошли они в город к наместнику, и поднесли ему много даров, чтобы он прогнал святого с того места. И сильно разъярился наместник на старца, послал за ним и велел привести его в город связанного, побитого и опозоренного. Много унижал старца наместник и присудил его бить и заточить в темницу. Преподобный же Герасим втайне беспрестанно молился Богу.

Стоящу преподобному связану поругаему, и в той час с Москвы приѣха царевъ государевъ посланникъ к намѣстнику. И видев старца уничиженна и поругаема, и позна его, яко Переславля Залѣского старец, Данилов ученик, знаше бо его велми и многажды его виде у государя, приходяща ис Переславля Залѣского от старца Данила.[12] И государь его знаше ради добродѣтелнаго жития его. Посланник же тече ко старцу скоростию и, пад, поклонися преподобному до земля, благословения прося. Намѣсник же удивися о сем и начат воспрошати его о старце. Посланник же вся повѣда ему о преподобнем подробну. Намѣстник же слыша сия и ужасеся, и пришед ко старцу, прощения прося, глаголя: «О, прости мя Бога ради в невѣдении». Преподобный же глаголаше: «Богъ простит тя, господине, не твое бо есть се дѣло, но старого ненавистника врага дьявола, ненавидящаго добра роду человеческому». Намѣстник же повелѣ ему жить невозбранно, идѣже хощет, и дав ему вся потребная доволно, и отпусти его с миром и с великою честию в пустыню. И оттоле заповѣда всѣмъ людем, еже старца ничем не вредити, и нача к старцу велию вѣру держати и часто его посещати всѣмъ потребным, прежде бо сего не вѣдаше старца, откуду бяше пришел и хто бѣ.

И когда стоял преподобный связанный, поругаемый, в тот час из Москвы приехал к наместнику царский государев посланник. Увидел он униженного и поруганного старца и узнал его, что это старец из Переславля Залесского, ученик Даниила, ибо знал его хорошо и много раз видел у государя, когда он приходил из Переславля Залесского от старца Даниила. И сам государь его знал за добродетельную его жизнь. Посланник быстро подошел к старцу и, припав, поклонился преподобному до земли, прося благословение. Наместник же удивился этому и стал расспрашивать его о старце. И поведал ему посланник все подробно о преподобном. Наместник же, услышав все это, впал в ужас, пришел к старцу и, прося прощения, сказал: «О, прости меня Бога ради в моем неведении». Преподобный же ответил: «Бог простит тебя, господин, ибо не твое это дело, а старого ненавистника врага дьявола, не желающего добра роду человеческому». И велел наместник преподобному жить беспрепятственно, где он хочет, дал ему достаточно всего нужного и отпустил с миром и большой честью в пустынь. А людям всем с тех пор приказал, чтобы старцу ничем не вредили, сам же возымел большое доверие к старцу и часто стал присылать ему все необходимое, а до этого не знал старца, ни откуда он пришел, ни кто он был.

О хожении преподобного Герасима к Москве и о поставлении церкви Святыя Троица

О хождении преподобного Герасима в Москву и о строительстве церкви Святой Троицы

По мале же времяни шед преподобный Герасим к Москве и бия челом царю государю и великому князю Ивану Васильевичю всеа Руси, прося строити монастырь на мѣсте том.[13] И государь с великою радостию повелѣ преподобному строити монастырь, и повелѣ государь дати ему потребная доволно на строение монастыреви, Богу тако изволшу. И оттоле начат строити монастырь, и церковь постави во имя Пресвятыя Живоначалныя Троицы да предѣлъ во имя преподобнаго отца нашего Сергия чюдотворца в лѣто 7038 году майя въ 9 день.

По прошествии немногого времени пошел преподобный Герасим в Москву и бил челом государю царю всея Руси и великому князю Ивану Васильевичу, испрашивая (позволение) строить монастырь на том месте. И государь с великой радостью повелел преподобному строить монастырь, и повелел государь дать ему всего нужного довольно на строительство монастыря, ибо Бог так изволил. И с тех пор начал преподобный строить монастырь, и церковь поставил во имя Пресвятой Живоначальной Троицы с приделом во имя преподобного отца нашего Сергия чудотворца в год 7038 (1530), в 9 й день мая.

Начаша же к нему братия приходити, хотяху с ним сожителствовати. Преподобный же глаголаше им: «Братие, видите, Господне мѣсто пусто, отвсюду скорбно и отвсюду недостатки — чего ни помяни, того нѣтъ. Како имате терпѣти находящая скорби на мѣсте сем пустыннем?» Они же глаголаше: «Отче святый, молим твою святыню — точию не отрыни нас от твоея святыни. Молитвами твоими святыми помогающими можем терпѣти». Преподобный же с радостию приимаше их, аки от Бога посланных. Начат же труды к трудом прилагати и подвиги к подвигом: и начаша лѣсъ сѣщи и кѣлии ставити. Лѣс же ношаше на плещу свою сам преподобный и братия вся. Всякое дѣло преже всѣхъ начинаше с молитвою и со слезами и основал бо бѣ монастырь многими слезами и поты своими.

И стали приходить к нему монашествующие братья, желая вместе с ним жить. Преподобный же говорил им: «Братья, видите, Господне место пусто, отовсюду беды, отовсюду недостатки — чего ни помяни, того нет. Как будете терпеть находящие беды на месте этом безлюдном?» Они же отвечали: «Святой отец, молим твою святость — только не изгоняй нас от себя. С молитвами святыми твоими помогающими сможем терпеть». И тогда преподобный с радостью принимал их, как Богом посланных. И стал преподобный труды к трудам прилагать и подвиги к подвигам: начали лес рубить и кельи ставить. Лес же носили на плечах своих сам преподобный и вся братия. Преподобный же всякое дело прежде всех начинал с молитвой и слезами и основал этот монастырь многими слезами и пбтом своим.

По мале же времяни поставиша церковь теплую с трапезою во имя Пресвятыя Владычицы нашея Богородица, честного и славнаго ея Введения. Пребываше же преподобный в нощи убо на бдѣнии в слезах, во дни же на трудех на строении монастырском, овогда на братию меляше и хлѣбы печаше, и воду и дрова сам на раму своею ношаше в пекарню и в поварню, и сочиво на братию варяше, и свитки на братию мыяше, и около болных работаше, и на прочих трудех безпрестани пребываше в нощи и во дни; мало же сна приимаше, стоя или седя, на ребрѣх же своих не опочиваше до конца жития своего; и ко всѣмъ имѣя любовь велию, к посту же убо и к труду крѣпокъ добрѣ и силен. И начаша многия христолюбцы посещати преподобнаго, и много потребная подавающе на строение монастырское, и пищу подаваше доволну братии. И тако день от дне распространяшеся монастырь благодатию Христовою и молитвами преподобнаго отца нашего Герасима. Понеже убо яже слышахом о скорбѣхъ преподобнаго, и мало нѣчто написахом, и елико возмогохом, обаче же ни сие умолчано будет, еже дарует Богъ угодником своим, работающим Ему всѣмъ сердцем, еже сам рече Господь: «Славящая мене прославлю».[14]

Через некоторое время поставили теплую церковь с трапезной во имя честного и славного Введения во храм Пресвятой Владычицы нашей Богородицы. И пребывал преподобный Герасим ночью на бдении в слезах, днем же в трудах на строительстве монастырском, иногда на братию зерно молол и хлебы пек, а воду и дрова сам на плечах своих носил в пекарню и в поварню, еду на братию варил, одежду стирал, за больными ходил и на прочих работах беспрестанно пребывал ночью и днем; спал же мало, и то стоя или сидя, а лежа не почивал до конца жизни своей; и ко всем имел любовь великую, на пост же и труд крепок был и силен. И начали многие христолюбивые люди посещать преподобного, подавая нужное на строение монастырское, и пищи братии довольно подавали. И так день ото дня рос монастырь благодатию Христовой и молитвами преподобного отца нашего Герасима. Хотя немного мы написали, насколько смогли, о страданиях преподобного, как слышали о них, однако пусть не будет сокрыто то, что дарует Бог угодникам своим, служащим ему всем сердцем, как сам Господь сказал: «Славящих меня прославлю».

О украдении монастырских лошадей

О краже монастырских лошадей

Бысть убо во дни тыи у преподобнаго на послужение братии двое лошадей токмо. Мимоходящии же путем тѣмь и украдоша тѣ лошади и поѣхаша путем прочь. Приставленый же брат, много поискавъ, и не обрете лошадей. Мимоѣздяи же повѣдаша ему, яко стрѣтиша на таковых лошадех дву человекъ, бегуще скоро от монастыря путем. Брат же оскорбися велми, хотя вслѣдъ их гнати, но нѣ на чем, а пѣшему не догнати; паче же бояся старца, без его вѣдома гнати. И приде к старцу Герасиму уныв, и бояся исповѣдати старцу. Святый же, видевъ его унывша, и разумѣ бывшее, глагола брату: «Брате, не скорби, ни унывай о сем. Попомни, брате, Иева праведнаго, глаголюща: „Богъ дал — Богъ и взял”».[15] Брат же, разумѣв, яко глагола ему о погибших, и удивися о сем, како святый уразумѣ, аки кто же ему повѣда о том, — и паде на ногу преподобнаго, прощения прося. Святый же прости его. Брат же прошаше у преподобнаго благословения гнати за татьми. Преподобный же глаголаше: «Брате, гонящей убо бежащаго не постигнет, бежащии же гонящаго в сий час постигнут вскоре». Брат же усумнѣся о сем, и не разумѣ, еже глагола святый, воспросити же не смѣяше.

Было в те дни у преподобного и братии для работы только две лошади. Проходившие же мимо по дороге люди украли тех лошадей и уехали прочь. Брат, которому были поручены лошади, долго искал их и не нашел. Проезжавшие же мимо поведали ему, что встретили на таких лошадях двух человек, быстро ехавших по дороге от монастыря. Брат очень огорчился, ибо хотел пуститься им вслед, но было не на чем, а пешему не догнать; кроме того, боялся он старца, без его ведома отправиться в погоню. И пришел он к старцу Герасиму удрученный, боясь поведать ему обо всем. Святой же, увидев опечаленного брата, понял, что произошло, и сказал ему: «Брат, не скорби и не печалься об этом. Вспомни, брат, Иова праведного, сказавшего: „Бог дал — Бог и взял”». Брат, уразумев, что старец говорит ему о пропавшем, удивился тому, как святой узнал об этом, словно кто то ему поведал обо всем, — и пал к ногам преподобного, прося прощение. И простил его святой. Тогда брат стал просить у преподобного благословения пуститься в погоню за ворами. Преподобный же сказал: «Брат, догоняющий убегающего не настигнет, убегающие же догоняющего достигнут вскоре». Брат же недоумевал, не понимая, о чем ему сказал святой, спросить же не посмел.

По трех убо днех по проречению преподобного бежащии они татие постигоша в монастырь на тех лошадех и, притекше к преподобному, падше на ногу его, прощения просяще, глаголя: «Отче святый, прости нас Бога ради, согрешихом пред тобою — украдохом лошади твоѣ. И много трудихомся, три дни и три нощи, хотяще отъѣхати от тебе, и не возмогохом. И уже от глада изнемогохомъ, и разумѣхом, яко молитва твоя не отпустит нас от тебе, и возвратихомся к тебѣ. Возми убо свое и нас отпусти Бога ради». Старец же наказав их чюжаго не взимати, но от своих трудов доволным быти и праведным имѣнием владѣти, и дав имъ потребная доволно, и отпусти их с миром. Они же идоша в путь свой, радуяся и славя Бога, и преподобнаго отца Герасима кротости и милосердию дивящеся.

А через три дня по пророчеству преподобного убегавшие те воры прибыли в монастырь на тех лошадях, пришли к преподобному, пали к ногам его и, прося прощения, сказали: «Святой отец, прости нас Бога ради, согрешили мы пред тобой — украли лошадей твоих. Три дня и три ночи изо всех сил старались мы отъехать от тебя и не смогли. Уже изнемогши от голода, поняли мы, что молитва твоя не отпустит нас от тебя, и возвратились к тебе. Возьми свое и отпусти нас Бога ради». Старец же наказал им чужого не брать, а довольствоваться тем, что получено своим трудом, и честно нажитым имением владеть, дал им все необходимое и отпустил их с миром. И пошли они своей дорогой, радуясь, славя Бога и удивлялись кротости и милосердию преподобного отца Герасима.

О преподобнем отцѣ нашемъ Герасиме

О преподобном отце нашем Герасиме

Ниже сие умолчано будет о преподобнем Герасиме.

Пусть и это не сокрыто будет о преподобном Герасиме.

Бысть убо нѣ в кое время преподобному идущу в Переславль град Залѣский, в Данилов монастырь, посетити братию. Идущу же ему путем, а с ним три ученика его, с ними же точию едина лошадь в санех. Обычай же бѣ преподобному Герасиму всегда пѣшу ходити, аможе потреба будетъ, на конех же никакоже не ѣздяше до скончания живота своего, бѣ убо крѣпокъ и силен велми, якоже выше рекохом. Ученицы же его трие отсташа на лошади подалее от преподобного. Идущу же ему в Переславской области, хотя нѣкую весь минути путем своим. И абие обыдоша его пси мнози, хотяху его разтерзати. Людие же веси тоя, стояще, смеяхуся и ругающеся преподобному, и понужающе псов своих на преподобного. Ученицы же его едва наѣхаша на нь и начаша бранити людем тѣмъ, глаголюще: «Что тако творите?» Святый же запрети учеником своим, глаголя: «Чада, не браните, не видят бо ся, что творятъ». И глагола преподобный людем тѣмъ: «Господие, увидите, яко не от нас убо насытятся пси ваши, но от скот ваших, и сий смѣхъ вашъ обратится на плачь по сих ваших». Они же, несмыслении, мечуще на святого укоризны и поругание. Преподобный же Герасимъ иде в путь свой со ученики своими, и абие по отшествии преподобнаго в веси той внезапу вси скоти их изомроша. И уразумѣша, что бяше им глагола преподобный, и начаша каятися о согрешении своем ко преподобному.

Пошел однажды преподобный в город Переславль Залесский, в Данилов монастырь, навестить братию. Шел он по дороге, а с ним три ученика его, и была у них только одна лошадь с санями. Имел преподобный Герасим обыкновение всегда пешком ходить, куда нужно было, на лошадях же никогда он не ездил до скончания дней своих, ибо был он крепок и силен, о чем мы и прежде сказали. А три ученика его на лошади отстали и ехали в отдалении от преподобного. И когда шел он уже по Переславской земле, проходил он одно селение по пути. И вдруг обступило его множество псов, готовых его растерзать. Жители же селения того стояли, смеясь и оскорбляя преподобного, и натравливали псов своих на него. Ученики преподобного, как только доехали до него, стали укорять тех людей, говоря: «Зачем так делаете?» Святой же запретил ученикам своим, сказав: «Чада, не браните их, ибо не ведают они, что творят». И сказал преподобный тем людям: «Хозяева, увидите сами, что не нашей плотью насытятся псы ваши, но вашей домашней скотиной, и этот смех ваш обратится в плач о том, что делают ваши псы». Они же, неразумные, бросали преподобному укоры и оскорбления. А преподобный Герасим продолжил путь с учениками своими, и тотчас же по отшествии преподобного в селении том вдруг вся домашняя скотина пала. И поняли тогда жители, что им сказал преподобный, и начали раскаиваться в согрешении своем.

Преподобный же пребысть в Данилове монастырѣ время доволно и паки пойде во свой ему монастырь. И приближающися к веси той, в нейже пси хотяще его разтерзати, людие же увидевше издалеча преподобного Герасима, изыдоша во стрѣтение ему з женами и з детми и падоша на ногу святого со слезами, глаголюще: «Отче святый, прости нас Бога ради, грѣшных. Согрешихом предтобою во оно время безумием своим». И повѣдаша преподобному случьшаяся скотом и псом их. Преподобный же прости их и наказав их ктому не глумитися иноческому чину и не укоряти, и не поношати, — «Да паки умножатся вам скоти ваши паче прежняго».

Преподобный же, пробыв в Даниловом монастыре достаточное время, пошел назад в свой монастырь. И когда подходил он к тому селению, в котором псы хотели его растерзать, жители, издалека увидев преподобного Герасима, вышли навстречу ему с женами своими и детьми, и пали к ногам святого со слезами, и сказали: «Святой отец, прости нас, грешных, Бога ради. Согрешили мы пред тобою тогда из за безумия своего». И поведали преподобному все, что случилось с их скотиной и собаками. Преподобный же простил их и дал им наказ впредь не оскорблять иноческий чин, не укорять и не унижать, (и прибавил): «И тогда еще больше прежнего будет у вас скота».

Паки же нѣ в кое время преподобный Герасим посла инѣхъ ученикъ своих в Данилов монастырь нѣкоего ради орудия. И случися им в той же веси препочити. Людие же тѣ покоиша их добрѣ и почесть им воздаша велию, и повѣдаша им подробну вся сия о преподобнем. И отпустиша их, с великою радостию глаголюще: «Господие наши, повѣдайте старцу вашему о нас, яко дарова нам Богъ его молитвами умножение скотом и всякого обилия паче перваго». Ученицы же, пришедше в монастырь, повѣдавше преподобному. Преподобный же запрети им и не повелѣ повѣдати никомуже. Они же тогда умолкоша, по преставлении же преподобного вся сказаше и дивишася, како Богъ творит полезная угодники своими.

Однажды преподобный Герасим послал других своих учеников опять в Данилов монастырь по некоему делу. И случилось им в том же селении заночевать. Жители же те приняли их хорошо, почесть великую им воздав, и поведали им подробно все это о преподобном. Провожая же их, с великой радостью сказали: «Господа вы наши, расскажите старцу вашему о нас, что даровал нам Бог его молитвами умножение скота и изобилие всего больше прежнего». И ученики, придя в монастырь, поведали преподобному. Преподобный же велел им никому ничего не рассказывать. И они тогда об этом умолчали, а после преставления преподобного все рассказали, удивляясь, какие Бог творит полезные дела угодниками своими.

О обретении татьбѣ нѣкоему селянину

О том, как некий поселянин обрел украденное у него

Бысть в нѣкое время, в не же землю воздѣловаху ради плодов житных, и украдоша у нѣкоего селянина во области монастырской трое лошадей. И много ему ищущу по лесом и по полем, и по многим мѣстам и не обретше, и бывшу ему в велицей печали, понеже нивы его не воздѣланы суть, и монастырския нивы такоже, еже ему уреченное дѣло. Он же о сем горко плакаше, розмышляше в собѣ, глаголя: «Чѣмъ хощу дѣлати монастырское и свое, чѣм впредки питатися!» Сице ему скорбящу и в недоумѣнии ходящу, и въ седмый день по украдении лошадей тѣхъ притече ко преподобному Герасиму и припаде к ногама его, плачася, и повѣда святому случишаяся ему. Старец же не поскорбѣ о том нимало и рече ему: «Человече, не скорби о сем, тлѣнном, ни о чем, но скорби о гресех своих и пекися о спасении душа своея, и остави всяку неправду, и буди нищелюбив, и молися Богу и Пречистой Богородице, и о всем возложи упование на Бога и на Пречистую Богородицу, и призывай на помощь преподобного отца нашего Сергия чюдотворца, — и утѣшит тя Богъ от скорби сея. Иди с миром в дом свой и обрящеши свое». Он же иде в дом свой.

Однажды, в то время, когда возделывают землю, чтобы сеять хлеб, украли у одного крестьянина из монастырской вотчины трех лошадей. Долго искал он лошадей по лесам, полям и многим другим местам и не нашел, и был в великой печали, потому что нивы его остались невозделанными, также и монастырские нивы, назначенные ему на обработку. И горько плакал крестьянин об этом, размышляя про себя: «Как теперь я буду делать монастырскую работу и свою и чем впредь кормиться!» Так он сокрушался, пребывая в растерянности, и на седьмой день после кражи лошадей пришел он к преподобному Герасиму, припал к ногам его, плача, и поведал святому о случившемся с ним. Старец же нисколько не огорчился и сказал ему: «Человек, не скорби ни о чем этом, тленном, но скорби о грехах своих и заботься о спасении души своей, оставь всякую неправду, будь нищелюбив, молись Богу и Пречистой Богородице, возложи надежды все на Бога и на Пречистую Богородицу и призывай на помощь преподобного отца нашего Сергия чудотворца, — и избавит тебя Бог от скорби этой. Иди с миром в дом свой и обретешь свое». И отправился поселянин домой.

Идущу же ему по пути лѣсом, и узрѣ против себе ѣдущи дву человекъ на его краденых лошадех. И абие сметавшеся с лошадей, скоро противу его течаху. Он же устрашися их, мня, яко хотят его убити. Татие же, пришед, поклонишася ему до земля, глаголя: «Человече, прости нас Бога ради, яко украдохом у тебя лошади сия. И много трудиховеся седмь дней, хотѣхом вдаль ѣхати от мѣста сего, и не возмогохом, и пути не обретохом, — возбраняюще нам молитва старца вашего. Человече, возьми свое и отпусти нас». Он же с радостию взят лошади свои и смирися с ними. Татие же идоша в путь свой стройне, дивишася и блажаще старца.

Когда же шел он по дороге лесом, вдруг увидел двух человек, ехавших ему навстречу на украденных его лошадях. Вдруг сошли они с лошадей и быстро направились к нему. Испугался поселянин, решив, что они хотят убить его. Воры же, приблизившись, поклонились ему до земли и сказали: «Человек, прости нас Бога ради за то, что украли мы у тебя этих лошадей. Семь дней мы изо всех сил старались, чтобы уехать подальше от этого места, и не смогли, и дороги не нашли, — запрещает нам молитва старца вашего. Человек, возьми свое и отпусти нас». И поселянин с радостью взял своих лошадей и помирился с этими людьми. И пошли воры своей дорогой беспрепятственно, удивляясь и восхваляя старца.

Человек же той с великою радостию возвратися к старцу Герасиму, глаголя: «Отче святый, по проречению твоему обретох лошади». И сказа все по ряду, како бысть и како татие пути не обретоша седмь дни. И начят селянин с великою радостию блажити старца. Преподобный же, ненавидя славы человеческия, глаголя: «Человече, прелстился еси, — како единому дву одолѣти?» Он же наипаче клятвою глаголати, яко тако бысть. Старец же запретив ему много никомуже повѣдати сего, глаголя: «Аще сия кому повѣдаеши, велию беду к себѣ наведеши». Он же убоявся и отъиде в дом свой, радуяся и славя Бога, и втайне блажаше преподобного Герасима.

А поселянин с великой радостью возвратился к старцу Герасиму и сказал: «Святой отец, по пророчеству твоему обрел я лошадей своих». И рассказал по порядку все, как было и как воры не могли найти дороги семь дней. Затем стал крестьянин с великой радостью восхвалять старца. Преподобный же, ненавидя славу человеческую, сказал: «Человек, обманулся ты, — как один может двоих одолеть?» Поселянин же еще более с клятвами стал заверять, что так и было. Тогда старец строго наказал ему никому про это не рассказывать и сказал: «Если кому нибудь поведаешь про это, большую беду на себя наведешь». И, устрашенный, ушел поселянин домой, радуясь и славя Бога, втайне прославляя преподобного Герасима.

О Предотечеве монастырѣ[16] в Вязме и о посланице цареве

О Предтеченском монастыре в Вязьме и о царском посланнике

Бывшу нѣкогда преподобному Герасиму во граде в Вязме, строящу ему монастырь Вознесение Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа и Усекновение честныя главы святого и славнаго пророка и Предтечи Иванна.

Пребывал некогда преподобный Герасим в городе Вязьме, ибо строил он там монастырь Вознесения Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа и Усекновения честной главы святого и славного пророка Иоанна Предтечи.

Воспомянем же нѣчто мало, что бысть прежде того на мѣсте том. Бысть убо мѣсто то пусто, лѣсъ, зовомый Олешняго, на рѣчке на Бебреи. Бѣ же на мѣсте том преже сход корчемником и зерныциком, и блудником, и съѣздъ разбойником, и прочим играм бѣсовским, и душегубство великое, и убийство, и кровопролитие.[17] Аще убо подробну начну писати, что бысть на мѣсте том и каковы скорби подъят преподобный сей муж, то постигнет мя лета повести дѣюще. Но мало нѣчто реку на увѣрение и на ползу слышащим.

Вспомним же немного о том, что было прежде на месте этом. А было это место безлюдное — лес, называемый Олешник, на речке Бебри. И собирались там прежде барышники, игроки в кости, блудники, сходились разбойники, и были там игры бесовские, душегубство великое, убийство и кровопролитие. Если подробно начну писать о том, что было на этом месте и какие страдания пережил преподобный сей муж, то не хватит мне дней моих, чтобы окончить повесть. Поэтому только немного расскажу на уверение и на пользу слышащим.

Устроил бо бѣ преподобный Герасим около монастыря того слободку, с нея же никоторыя царския подати не даяше царским жалованием, ни намѣстники, ни посланики царския ни в чем не вступаютца. Бысть же в Вязме нѣкто царской посланик о цареве дѣле[18] до всего града, и восхотѣ ту монастырскую слободку привлещи к посаду в царском дѣле. Емше же от жителей тоя слободки и повелѣ их бити. Преподобный же Герасим посла к нему с великим молением о сем с любовию и смирением. Он же, свирѣпъ, старцовых послаников отосла бездѣлны, и старца поношаше и укоряя, жителей же слободки тоя повелѣ бити без милости, ругающеся преподобному и укоряюще. Пришедше же послании в монастырь и повѣдаша преподобному свирѣпство и немилосердие посланничие. Преподобный же рече: «По мале убо имамы здѣ видетися с ним, ту и оправдимся». И паки посла к нему преподобный с молением, сам же святый ста на молитве на долгъ час плачася.

Устроил преподобный Герасим близ монастыря того слободку, и с нее никаких податей в казну не платили по царскому пожалованию, и ни наместники, ни посланники царские ни во что там не вмешивались. И был в Вязьме один царский посланник с розыском по царскому делу по всему городу, и захотел он эту монастырскую слободку вместе с посадом привлечь к розыску. Взял он несколько жителей той слободки и приказал их бить. Преподобный же Герасим с любовью и смирением отправил к нему посланцев с большим прошением за них. Тот же, свирепый, старцевых послов отослал ни с чем, самого старца оскорбляя и обвиняя, а жителей слободки той велел бить без милости, чтобы унизить и укорить преподобного. Пришли посланцы в монастырь и поведали преподобному о ярости и жестокости царского посланника. Преподобный же сказал: «Вскоре должны мы будем увидеться здесь с ним, тут и оправдаемся». И опять послал преподобный к нему с прошением, сам же встал на долгую молитву с плачем.

И егда приидоша посланнии от преподобного и видяще жителей, биемых без милости, слободки тоя, и начаша глаголати от преподобного с молением. Он же, свирѣпый, нача укоряти преподобного. И абие в той час найде на него недуг тяжек зело: и начат его бити о землю на долгъ час, и пѣны тещи, и зубы скрежеташе, и лежащу же ему много, аки мертву, и людем зрящим на нь, и всѣмъ ужасающимся, и тот очутися и не смысляше, злѣ бесящеся. И ведоша его к преподобному Герасиму в монастырь прощения ради. И яко бысть в монастырѣ, иабие свирѣпый он образумися, но ослабѣ всѣми уды своими и не можаше ничѣм двигнутися, но токмо языком мысленно глаголя, и, плачася горко, глаголаше: «О, преподобный, прости Бога ради, согреших к Богу и к тебѣ невѣдением». Преподобный же глаголаше: «Богъ простит тя, господине, не твое се дѣло есть, но старого ненавистиника врага дьявола, ненавидящаго добра роду человечю». И начат его преподобный наказывати, глаголя: «Во святом Евангелии пишет: „Властелем подобает доволным быти оброки своими,[19] а не лихоимствовати, и над смиренными не возноситися". А во ином пишет: „Ничтоже творите не от повелѣннаго вам”».[20] И ино много наказав его от Святаго Писания тихо и кротко, и введе его в церковь, и помоли Бога о нем со слезами. Он же укрепися от ослабления и бысть здрав, яко лев, и начят блажити преподобного. Преподобный же запрети ему никомуже повѣдати сего славы ради человеческия и рек: «Аще ли повѣси, то болши того болѣзни имаши терпѣти». И отпусти его с миром. Он же, радуяся, идяше, и славя Бога, и блажаше преподобного Герасима вкратце, и дивяся кротости и милосердию преподобного о исцелении своем.

И когда пришли посланные от преподобного и увидели, что жителей той слободки бьют без милости, стали они говорить от имени преподобного с молением. Тот же, свирепый, начал обвинять преподобного. И вдруг в тот же час нашел на царского посланника тяжкий недуг: начало его бить о землю, и долго это не проходило, и пена текла, и зубы его скрежетали, и долго лежал он как мертвый, а люди смотрели на него и ужасались все, а когда очнулся он, то ничего не смыслил, сильно беснуясь. Тогда повели его к преподобному Герасиму в монастырь за прощением. Когда же оказался он, свирепый, в монастыре, вдруг пришел в себя, но ослабел всеми членами своими и не мог ничем пошевелить, только языком осмысленно говорил, и, горько плача, сказал: «0, преподобный, прости Бога ради, согрешил я перед Богом и тобою из за неведения своего». Преподобный же ответил: «Бог простит тебя, господин, ибо не твое это дело, а старого ненавистника врага дьявола, не желающего добра роду человеческому». И стал преподобный его поучать, и сказал: «Написано в святом Евангелии: „Властителям подобает довольствоваться оброками, а лихоимства не допускать и над смиренными не возноситься". А в другом месте написано: „Ничего не делайте из того, что не велено вам"». И иных много наставлений дав ему от Святого Писания тихо и кротко, повел его преподобный в церковь и помолил о нем Бога со слезами. И тот оправился от слабости и стал здоров, как лев, и начал восхвалять преподобного. Преподобный же, не ища славы человеческой, запретил ему рассказывать об этом и сказал: «Если же расскажешь, то будешь еще больше страданий претерпевать». И отпустил его с миром. Тот же, радуясь, пошел, славя Бога и восхваляя кратко преподобного Герасима, удивляясь исцелению своему и кротости и милосердию преподобного.

Сказание вкратце <о приходе> преподобного отца нашего Герасима в пустыню в Брыньскомъ лесу, о Жиздриньском монастырѣ[21] и о городовомъ приказчике дорогобужьскомъ

Краткое сказание о приходе отца нашего Герасима в пустынь в Брынском лесу, о Жиздринском монастыре и о дорогобужском городовом приказчике

Преподобный же Герасим любляше пустынное безмолвное житие, отходит от обители Пресвятыя Троица в пустыню на Брынской лѣсъ, растояниемъ от Болдина монастыря триста верстъ, или мало или и болши сего. И з Богом устрояет монастырь на рецѣ на Жиздре во имя Пресвятыя и Живоначалныя Троица и Пречистыя Богородицы, честного и славнаго ея Введения, и преподобного Сергия чюдотворца, и братию собираетъ.

Возлюбив отшельническое безмолвное житие, уходит преподобный Герасим из обители Пресвятой Троицы в пустынь в Брынский лес, расстоянием от Болдина монастыря в 300 верст, а может быть, меньше или больше этого. И с Божией помощью устраивает он там на реке Жиздре монастырь во имя Пресвятой Живоначальной Троицы, честного и славного Введения во храм Пречистой Богородицы и преподобного Сергия чудотворца, и братию собирает.

Труды же его и подвиги како исповѣмъ по ряду, яже приял на Брынском лесу от разбойников и от злых человекъ, наносящих ему лютыя скорби, и от зверей страшилище, бѣ бо мѣсто пусто и отвсюду лѣсъ! На том же мѣсте бѣ вертепъ разбойником, бысть подобно по всему пустыне сей и пущи сего. Но аще подробну писати, постигнет мя лѣта повести дѣюща. Нодовлѣет разумным и Бога боящимся человеком и мало сие изображение на ползу слышащим и разумевающим, яже преже сего изъявихом, како приде на мѣсто пусто в Дорогобужской уѣздъ,идѣже лежат честныя и многоцелебныя мощи, и како страдаше от врага и от разбойников, и мѣста того жителей, и от мимоходящих человек, и от намѣстников градских. Сице убо подобно тому же терпяше во Брянском уѣзде на Брынском лесу на рекѣ на Жиздре. Вся скорбная терпяше, но вся скорбная силою Христовою мимо идоша по псалмописцу: «Сѣюще слезами радостию пожнут».[22]

Как поведать по порядку о трудах и подвигах его, о том, что претерпел он в Брынском лесу от разбойников и злых людей, причинявших ему лютые беды, и от зверей опасность, ибо место то было безлюдное, кругом лес! И был на том месте притон разбойников, так же как и в сей пустыни, и даже больше. Если же подробно писать, то не смогу окончить я повести до конца дней моих. Но разумным и богобоязненным людям довольно будет и того немногого, что прежде я рассказал на пользу слышащим и разумеющим о том, как пришел преподобный на безлюдное место в Дорогобужский уезд, где лежат ныне честные и целебные мощи, и как страдал он от врага дьявола, от разбойников, от жителей тех мест, от проходивших мимо людей и от городских наместников. Тому же подобное испытал старец и в Брянском уезде в Брынском лесу на реке Жиздре. Все скорбное он терпел, но все это скорбное силой Христовой миновало по слову псалмописца: «Сеющие слезами радостью пожнут».

В тѣ же времяна во граде Дорогобуже бысть городовой приказчик имянем Лаврик Соколов, вражиимъ навѣтом негодоваше на преподобного монастырь на Болдин и старца поношаше и укоряше, яко един от безумных. И случися сыну его, имянем Леонтию, впасти в недуг за неисправление отчее: и ума иступившу, бесящуся, и злѣ страждущу, и не можаху его укрепити ужема желѣзныма, сокрушаше бо ужи желѣзныя и бияшеся. Овогда убо живый в нем бѣсъ поверзаше его на землю и бия его, и зубы скрежеташе, овогда, яко мертвъ, лежаше на долгъ час. И приведоша его в монастырь на Болдино. Преподобному же Герасиму не сущу ту в монастыри, бѣ бо, якоже рѣхом, строящу монастырь на Жиздре рекѣ. Священицы же и вся братия пояху молебны о беснующем и много молиша Бога о нем. Бесновавый же нимало уцеломудрися, зелно беснующеся. Немало же время живяше в монастыри, и не облегчающу ему нимало болѣзнь его.

В те времена в городе Дорогобуже был городовой приказчик именем Лаврик Соколов, и дьявольским наущением ругал он монастырь преподобного Болдин и старца бранил и укорял, как безумный. И случилось так, что сына его, именем Леонтия, за прегрешения отца постиг недуг: лишившись ума, бесился он и тяжко страдал, и не могли связать его железными узами, ибо даже железные узы он сокрушал и бился. Иногда вшедший в него бес повергал его на землю, и било его так, что зубы скрежетали, а иногда он, как мертвый, лежал долгие часы. И привели его в монастырь Болдин. Преподобного же Герасима не было тогда здесь в монастыре, ибо, как прежде мы сказали, строил он в то время монастырь на реке Жиздре. Священники и вся братия пели молебны о беснующемся и много молили Бога о нем. Больной же в свой разум никак не приходил и сильно бесновался. И много времени жил он в монастыре, но болезнь его нисколько не облегчалась.

Преподобному же спешащу в монастырь на Болдино, не скончав дѣла своего. Ученицы же его дивляшеся о сем, воспросити же не смѣяху. Святый же глагола им: «Ныне убо подобает нам поспешити посетити приведенаго к нам». Они же почюдишася, что скоро спешит святый в Болдин монастырь, они же глаголам преподобного не разумѣша. Идущу же ему и близ монастыря бывшу преподобному, и се видяше от монастыря злѣ бесящаго. Святый же стрѣтив человека того и ем его за руку, он же умолча. И возврати его преподобный паки в монастырь и введе его в церковь, и помолися Богу о нем со слезами. Он же в той час смысленно глаголати начат и припадая к ногам преподобного, моля его, дабы о нем помолил Бога. И бысть здрав, яко николиже болѣвъ, и поживе время доволно в разуме истинне. И отпустив его, преподобный глагола ему: «Не повеж, чадо, сего никомуже и живи по заповедех Господних, якоже подабает крестияном жити». Он же оттоиде в дом свой, радуяся и славя Бога, и угодника его, преподобного Герасима, блажаше вкратце.

Преподобный же, не окончив дела своего, поспешил в Болдин монастырь. Ученики его удивлялись этому, но спросить не смели. Святой же сказал им: «Сегодня должны мы поспешить, чтобы посетить приведенного к нам». Подивились ученики, что так скоро спешит святой в Болдин монастырь, сказанного же преподобным не уразумели. И вот, когда шел преподобный и был уже близ монастыря, увидел он сильно бесновавшегося, (ведомого) от монастыря. Святой, встретив человека того, взял его за руку — и тот замолчал. Вернул его преподобный опять в монастырь, ввел в церковь и помолился Богу о нем со слезами. И больной тотчас осмысленно говорить начал и, припав к ногам преподобного, стал просить его, чтобы помолил Бога о нем. И выздоровел он, будто никогда и не болел, и прожил долгое время (в монастыре), не теряя разума. Отпуская же его, сказал ему преподобный: «Не рассказывай об этом, чадо, никому и живи по заповедям Господним, как христианам следует жить». И ушел тот домой, радуясь, славя Бога и угодника его, преподобного Герасима, кратко восхваляя.

О езере Абрамовскомъ[23]

Об озере Абрамовском

Бысть убо вмале монастыря езеро, Обрамовское словуще, пространством невелико бѣ, только глубоко добрѣ; и сквозь его рѣчка мала течаше, зовома Озеречка, бѣ же в ней множество рыб. От селян же ту живущии много ходяще рыб ловити во езеро то. И кто убо приидет на ловитву или кто, мимо ходя, на помощь Бога призовет, и тому быша на езере том многия мечты вражия и страхования велия, и пакости, — овех утопающе самех, овех суденцы разбивающе и у овех же мрежи в водѣ погибающе, а иным болѣзни приходяще на озере том. И отнюдь никтоже не обреташе рыб во езере том з Божиею помощию. А котории убо невѣгласи ходяще на езеро то без Божия помощи с волшеством, и тѣ убо здрави бывающе и много рыб имаше доволно.

Было недалеко от монастыря озеро, называемое Абрамовское, по величине небольшое, но очень глубокое; и протекала через него маленькая речка, называемая Озеречка, и было в ней много рыбы. Жившие тут поселяне много раз ходили ловить рыбу на то озеро. И если кто приходил на лов или мимо шел и на помощь Бога призывал, то случались с ним на том озере наваждения дьявольские, великий ужас и беды — одни сами тонули, у других лодки разбивало, у третьих сети в воде пропадали, на иных же болезни находили на том озере. И с Божиею помощью никто никогда не обретал рыбы в озере том. Но те невежи, которые приходили на озеро без Божией помощи, а с колдовством, всегда здоровы бывали и много рыбы ловили.

Преподобный же Герасим сия слышав и оскорбися зело. И много своих ловцов посылаше з Божиею помощию, такоже им мечты бываше — ничтоже и николиже имаше рыб, но токмо пакости приемлюще многи. Преподобный же на долго время о сем моля Бога со многими слезами, дабы победил мечты вражия, и восхотѣ преподобный сам итти на езеро то с ловцы монастырскими. И повелѣ в церкви пѣти молебен, сам же преподобный много моляся со многими слезами, и в нощи той моляся Богу, а наутрие итти ко езеру.

Преподобный Герасим, узнав об этом, очень огорчился. Много своих ловцов посылал он с Божией помощью, но и с ними также случались наваждения — никогда не могли они наловить нисколько рыбы, а только напасти испытывали многие. Долго преподобный со многими слезами молил Бога о том, чтобы победить козни дьявольские, и захотел он сам идти на озеро то с ловцами монастырскими. Повелел преподобный петь в церкви молебен, а сам долго со слезами молился, и ночью молился Богу перед тем, как наутро идти к озеру.

Бѣ же близ езера того монастырская весь, Абрамово зовомо. И абие в нощи той слышаху жители веси тоя во озере шум велик зело и вопль, и стонание необычно и ужасошася велми, яко преже того не слышавше нигдѣже такова шума и кричания. Наутрия же бысть день той тих и красен зело от утра и до вечера. Преподобный же Герасим приде с ловцы своими и виде в той час во езере том волнение зелное, а вѣтру не бывшу в том часѣ. Святый же, став у езера того, нача молитву творити на долгъ час со многими слезами. По совершении молитвы преподобного бысть звук во езере том, и аки гром страшен возгремѣ на многъ час, яко всѣмъ ту сущим устрашитися от зелнаго гремения. И абие пойде гром той изо озера вниз по рѣчке той, яже течет сквозь езеро то Абрамовское. Преподобный же паки начат молитися со слезами. И потом бысть тишина велия во езере том. Преподобный же возрадовася велми, благодаряше Бога, прогнавшаго мечты вражия, и призывая Бога на помощь, и повелѣ ловцем своим во езере неводы метати. И бысть ловитва стройна, и уловиша рыб множество безчисленно. И оттуды преста конечно волнение, мечтание вражие во езере том — молитвами преподобного Герасима и з Божиею помощию ловяхуть рыбу на монастырь доволно, и никакоже пакости и до сего дня не бысть запрещением святого.

Неподалеку же от того озера было монастырское село, называемое Абрамово. И той ночью вдруг услышали жители этого села в озере сильный шум, вопль и стоны необычные и очень испугались, ибо прежде нигде не слыхали такого шума и крика. Наутро же было тихо, и день был хороший с утра и до вечера. Пришел преподобный Герасим с ловцами своими и увидел на озере сильное волнение, хотя ветра в тот час не было. Тогда святой, встав у озера, стал молиться долго со слезами. И после завершения молитвы преподобного был шум в озере, и будто страшный гром гремел долго, так что все, кто там находился, испугались сильного грома. И вдруг пошел этот гром из озера вниз по речке той, которая течет через то Абрамовское озеро. Тогда преподобный опять стал молиться со слезами. И после этого настала тишина великая в озере том. Возрадовался преподобный очень и восславил Бога, прогнавшего козни дьявольские, и, призывая Бога на помощь, велел ловцам своим в озере неводы бросать. И была ловля благополучна, и наловили бесчисленное множество рыбы. С тех пор прекратилось навсегда волнение и козни дьявольские на озере том — молитвами преподобного Герасима и с Божией помощью ловят на монастырь рыбы довольно, и никаких наваждений не бывает до сего дня запрещением святого.

Сказание вкратце о Сверковомъ монастырѣ[24] и о боярине о Якове Салтыкове[25]

Краткое сказание о Свирковом монастыре и о боярине Якове Салтыкове

Обычай убо имѣя преподобный Герасим по пустыням ходити, занеже безмолвию ревнитель. Ходяй же по пустыням, обрете не в проходимом лесу мѣсто на рекѣ на Днепрѣ при болшей дороге, зовомыи Сверковы Луки, ростояние имѣя от Болдина монастыря сорок верстъ, а от Дорогобужа сухим путем трицать верстъ вниз по рекѣ Днепру. Мѣсто невелико, окатно; преже бо того бысть в литовщину[26] ту монастырекъ особной,[27] толко двѣ кѣлии, и выше того на другой сторонѣ реки Днепра — другой монастырек, особной же. И как государю Богъ поручил грады Дорогобуж и великий град Смоленескъ, и тѣмъ мѣстом почал владѣти государевъ боярин и воевода Яков Ондрѣевич Салтыков. Преподобный же Герасим обрете и возлюби мѣсто то, занеже потребно есть монастырь устроити. И повѣдаша преподобному, како тот государевъ боярин, Яков Андрѣевичь Салтыков, ѣздит тѣшитися на звериную ловлю по обычаю своему, как у них обычай имат, бѣ бо лѣсъ пустыня непроходимая, угодно добрѣ к ловитве звериной. И егда лучашеся ему на пустыни той ловитвы ради обночитися, он же заѣхав во особнячок тот, в трапезу монастырка того, начевати, и с собаками, занеже мѣсто пусто, добрѣ стати нѣгде. Преподобный же услыша такое дѣло и оскорбися велми, яко таковый великий боярин в православной вѣре нечестивых дѣло творяше — с собаками в трапезе начевати.

Был у преподобного Герасима обычай ходить по безлюдным местам, ибо любил он безмолвие. И вот, ходя по пустыням, обрел он в непроходимом лесу на реке Днепре при большой дороге место, называемое Свирковы Луки, было оно в сорока верстах от Болдина монастыря, а от Дорогобужа сухим путем в тридцати верстах вниз по реке Днепру. Место небольшое, с покатыми склонами к реке; прежде, в литовщину, был здесь монастырек особный, только две кельи, а на другой стороне Днепра выше по реке — еще один монастырек, тоже особный. С тех пор как Бог поручил государю город Дорогобуж и великий град Смоленск, той землей стал владеть государев боярин и воевода Яков Андреевич Салтыков. Преподобный же Герасим обрел место это и полюбил его, ибо пригодно оно было для строительства монастыря. И поведали преподобному, как тот государев боярин, Яков Андреевич Салтыков, ездит развлекаться на звериную ловлю по своему обыкновению, как имеют обычай бояре, ибо были там леса непроходимые, весьма подходящие для охоты на зверей. И когда случалось ему на охоте в тех местах ночевать, он, заехав в особный этот монастырек, ночевал в монастырской трапезной, прямо с собаками, потому что место там безлюдное, как следует остановиться негде. Услышав о таком деле, преподобный сильно огорчился, что такой великий боярин, будучи православным, поступает, как нечестивый, — с собаками в трапезной ночует.

Святый же возгорѣся духом о благочестии, начат строить монастырь на том мѣсте. И како имам подробну писати, каковы скорби подъят преподобный от того боярина, многими обычаи покушашеся отогнати от мѣста того, надеяся силе своей! Святый же глаголаше болярину тому: «Богом и государем почтен еси, подобает ти благочестию дѣлателю быти, а не нечестию. Тако убо нечестивии творят, ты убо крестиянин, подобает ти быти в дѣлех християнину. Разумѣй, что пророкъ Давыд[28] глаголет: „Человекъ, в чести сый, не разумѣ, приложися скотом несмысленным и уподобися им”».[29] И паки глагола преподобный: «Силный и силнейши истязан будет.[30] Вам же подобает царским жалованием доволным быти помѣстием, а то земля государева, а не твоего помѣстия». И Яков же Салтыков но и паче разгорѣся и, надѣяся величеству своему, всякими обычаи нанося преподобному всякия скорби, чтобы его согнати с мѣста того и владѣти мѣстом тѣмъ.

И возгорелся духом святой, желая утвердить благочестие, и начал он строить на том месте монастырь. Как смогу подробно написать я о том, какие страдания испытал преподобный от того боярина, ибо многими способами пытался он прогнать святого с того места, надеясь на силу свою! Святой же говорил тому боярину: «Бог и государь удостоили тебя чести, и должен ты быть творцом благочестия, а не нечестия. Ибо так только нечестивые поступают, а ты христианин, и следует тебе быть в делах твоих христианином. Уразумей, что сказал пророк Давид: „Человек, в почести пребывающий, но не разумеющий, причисляется к животным неразумным и уподобляется им”». И еще сказал преподобный: «Сильный сильнее и испытан будет. Вы же должны быть довольны пожалованным вам царем поместьем, а это земля государева, а не твоего поместья». И еще больше разгневался Яков Салтыков и, надеясь на могущество свое, стал всеми средствами причинять преподобному всякие беды, чтобы прогнать его с места того и самому этой землей владеть.

Преподобный же Герасим, о благочестии подвизаяся, разгорѣся Святым Духом, глаголаше: «Господь гордым противится, смиренным же дает благодать».[31] Поиде к Москве и возвести благочестивому царю государю и великому князю Ивану Васильевичю всеа Руси на того боярина и воеводу, на Якова Ондрѣевича Салтыкова, о нечестии его. Благовѣрный же царь, сияя благочестием, слышав таковая о нечестии того боярина, и государь царь велми браняше. Преподобному же на том мѣсте повелѣ благочестивый царь государь монастырь поставити и грамоту свою царскую повелѣ дати, что к тому мѣсту бысть угодия. Преподобный же оттоле Богу помогающу и строя монастырь, церковь постави во имя Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Мария, честного и славнаго ея Введения, и теплую церковь постави с трапезою во имя святого чюдотворца Николы, и кѣлии поставив, и вся благолѣпно устроив, якоже и в прочих общежителных мѣстех бываше, и братию собра.

Преподобный же Герасим, ратуя за благочестие и наполняясь Святым Духом, говорил: «Господь от гордых отвращается, смиренным же дает благодать». Пошел он в Москву и возвестил благочестивому государю царю всея Руси и великому князю Ивану Васильевичу о том боярине и воеводе, Якове Андреевиче Салтыкове, о беззаконии его. И благоверный царь, сияющий благочестием, услышав такое о беззаконии того боярина, порицал его сильно. Преподобному же повелел благочестивый царь государь на том месте монастырь ставить и грамоту свою царскую повелел дать о прилегающих угодьях. И с тех пор преподобный с Божией помощью стал строить монастырь, церковь поставил во имя честного и славного Введения во храм Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии и теплую церковь с трапезной во имя святого чудотворца Николы, также и кельи поставил, и все благолепно устроил, как и в других общежительных обителях бывало, и братию собрал.

Боярин же той, Яков Салтыков, по преставлении преподобного Герасима остави мир и все богатество, и раб своих надели и отпусти их, и пострижеся в монастырѣ Живоначалныя Троица в Болдине, и поживе во всяком благочестии, исповѣдании. Исповѣдание же его бысть сицево до скончания живота его. Егда в церковь на пѣние, прежи прихождаше ко гробу преподобного и глаголаше сице со многими слезами и воздыханием молитва преподобному: «Отче Герасиме, прости мя Бога ради, еже согреших к Богу и к тебѣ, прогнѣвах тя и раздражих зело, и великии скорби нанесох ти, но ты то претерпѣ, ныне имѣеши дерзновение к Богу много — помолися о мнѣ, грѣшнем». И сия глаголя, слезы от очию его, аки источники, течаху, яко всех видящих слезами своими сокрушаше, и плачася на долгъ час и время, яко и землю слезами своими мочаше. Поживе же в добрѣ исповѣдании и преставися с миром, и погребен бысть близ гроба преподобного Герасима чюдотворца.

Боярин же тот, Яков Салтыков, после преставления преподобного Герасима оставил мир и все свое богатство, отпустил рабов своих, наградив их, и постригся в монастыре Живоначальной Троицы в Болдино, где и жил во всяческом благочестии и покаянии. Покаяние же его было до конца жизни такое. Когда приходил он в церковь на службу, прежде всего шел ко гробу преподобного и говорил со вздохом и слезами молитву преподобному: «Отец Герасим, прости меня Бога ради, что согрешил я пред Богом и тобою, разгневал тебя и огорчил сильно, и многие беды причинил тебе, ты же все это претерпел и ныне можешь просить у Бога многое — помолись о мне, грешном». И когда он так говорил, слезы из очей его ручьями текли, слезами своими сокрушал он сердца всех, видевших это, и плакал он долгое время, так что и землю орошал слезами. Пожил он в истинном покаянии и преставился с миром, и погребли его близ гроба преподобного Герасима чудотворца.

Сицеви убо труды преподобного Герасима, сицево страдание, яже подъят по различным мѣстом. И егда созда по пустыням монастыри и во граде в Вязме, и братию собра, и весь чин монастырский устрои, якоже подобает во общеживущих монастырех: в Вязме убо на посаде устроися монастырь чюдне, и братию собра числом до четыредесяти и двою, и постави им игумена ото ученик своих, имянем Семена;[32] и в пустыни на Брынском лесу на Жиздре рекѣ такоже устроив чюдне, и братию собра числом тому же подобно, и преда ученику своему, имянем Петру Коростелеву; и такоже устроив чюдне в пустыни во Сверковых Луках, и братию собра числом до тридесяти и пяти, и предав ученику своему, имянем Сергию.

Таковы труды преподобного Герасима, таковы страдания, испытанные им в разных местах. И когда создал преподобный по пустыням и в городе Вязьме монастыри, тогда и братию собрал, и весь порядок монастырский устроил, как подобает в общежительных монастырях: в Вязьме на посаде устроил монастырь чудесно и братию собрал числом до сорока двух, и поставил им игумена из учеников своих, именем Семена; в пустыни в Брынском лесу на Жиздре реке также монастырь устроил чудесно и братии собрал столько же числом, и поручил ученику своему, именем Петру Коростелеву; также чудесно устроил все и в пустыни в Свирковых Луках, братию собрал числом до тридцати пяти и поручил их ученику своему, именем Сергию.

О посещении преподобного отца нашего старца Герасима о созданных ему своя монастыри еже о Христе и всю братию

О посещении преподобного отца нашего Герасима созданных им монастырей и всей братии о Христе

Посеща же преподобный Герасим монастыря своя выну, иже созда по пустыням и во граде, укрепляя и наказуя братию, глаголя им: «Не обленимся, братия, к подвигу постному. Плачемся нынѣ грехов своих и не устрашимся маловремяннаго сего подвига постнаго, да страшнаго Геонскаго мучения избѣгнем и получим от Господа милость в день Судный». И паки глаголаше: «Братие и чада, не унывайте и не оскорбляйтеся, но вниманием почитания Божественных Писаний утешайтеся, попомните реченное: „Брань воину мала, а иноку — до отшествия своего яже к Богу, ибо лутче есть в трудѣ умрети, нежели в падении жити”».

Посещал всегда преподобный Герасим монастыри свои, что создал он по пустыням и во граде, укрепляя и поучая братию, говорил им: «Не поленимся, братья, совершать подвиг поста. Поплачем ныне о грехах своих и не убоимся кратковременного сего постнического подвижничества, зато от страшного мучения в Геенне огненной избавлены будем и получим от Господа милость в день Суда». И еще говорил: «Братья и чада, не унывайте и не скорбите, но утешайтесь слушанием чтения Божественного Писания и помните изреченное: „Быстротечна битва для воина, а для инока — до отшествия его к Богу, ибо лучше в трудах умереть, нежели в грехопадении жить”».

О бдѣнии же преподобного и молитвах и трудѣхъ мало выше воспомянухом, ныне же о разсудителном его воздержании воспомянем. Ядяше бо преподобный единою днем, и бѣ ему кормля хлѣбъ и соль и питие вода едина, и сие вмѣру, но по вся дни аки начало имый воздержанию.

О бдении преподобного, молитвах его и трудах мы уже вспоминали, теперь же вспомним о мудром его воздержании. Вкушал преподобный один раз в день, и были ему пищей хлеб и соль, а питьем — одна вода, и все это умеренно, ибо всегда основой всего было у него воздержание.

О преставлении преподобного Герасима

И поживе убо преподобный Герасим лѣта довольна по пустыням. По сем разумѣ отхожение свое к Богу, и созывает братию изо всѣх монастырей своих в болшей монастырь Болдин, идѣже лежит честное его тѣло. И егда снидошася братия из монастырей, и начат святый глаголати к братии: «Се уже, братия, конец жития моего приближается, и аз убо отхожу от вас, а духом с вами неотступен буду. О сем да будет вам разумно, аще обретохом благодать пред Богом, то монастырь сей по моем преставлении ничимже не оскудѣет, но паче разпространится; и прочих монастырей, ихже з Божиею помощию создах, — аще и скорбная восприимут, но скорбь в радость претворится, и ти не оскудѣют ничимже, аще любовь будет между вами».

Прожил преподобный Герасим в пустынях лет довольно. Поняв, что скоро отойдет к Богу, созвал он братию изо всех монастырей своих в большой монастырь Болдин, где ныне лежит честное его тело. И когда собрались братья из монастырей, стал святой говорить им: «Вот уже, братья, конец жизни моей приближается, и я ухожу от вас, но духом с вами неотступно буду. И пусть будет вам известно, что если обрели мы благодать пред Богом, то монастырь этот после моей смерти ничем не оскудеет, но еще увеличится; также и другие монастыри, которые я с Божией помощью создал, — если и постигнут их несчастья, то беда эта в радость обратится, и те монастыри не оскудеют ничем, если любовь будет среди вас».

И паки глаголаше игумену Иосифу[33] и всей братии: «Братие и чада, молю убо вас, якоже при мнѣ не бысть хмелнаго пития во обители сей, тако и по моем преставлении никакоже да не будет; и миряном бы со братиею во единых кѣлияхъ не жити никогдаже; и имѣния по кѣлиям не держати, кромѣ одежда и обуища, и то бы было все общее; а пищи по кѣлиям не держати, питатися трапезною пищею, чем Богъ пошлет, а пища бы была равна всей братии. А приходящих братий из монастыря не изжденути, а ропотником и расколником не попущати, смиряти их монастырским смирением и наказывати их в кротости, а непослушающих наказания от обители отгнати, да и прочии страх имут таковая не творити. А спутников и нищих не оскорбляйте, накормите их и на путь подайте, чем Богъ пошлет. И игуменов ваших почитайте и повинуйтеся о Бозе во всем, якоже пишет: „Иже аще повинуется старѣйшине, рекше, игумену, сей ангелы подражает, а противляяся дьявола веселят в себѣ”. А учнет игумен жити не по мѣсту и не по чину монастырскому, и вы бы его, игумена, не обещестили, послали в кѣлию незлобиво в кротости. А игумен бы без соборных старцов,[34] опричь духовного дѣла, совѣта ничего не дѣлати, а соборных бы старцов было у вас дванадесят непремѣнно, кромѣ игумена. А старцом такоже без игумена ни о каковѣ о монастырском дѣле не соборовати, но всѣм вмѣсте, опричь того, которой будет во отъѣзде на монастырской службе. А игуменов бы своих пострижеников держали, занеже закон вѣдают в пустыни. А хто Живоначалныя Троица в пустыни сей закон поруших, игумен или соборныя старцы которой ни буде, то судятся со мною пред Богом. Аще ли, господине, поживете по сему нашему закону, ино, господине, васъ Богъ направит на путь ко спасению».

И еще говорил игумену Иосифу и всем братьям: «Братья и чада, молю вас, как при мне не было хмельного пития в этой обители, так и после моей смерти пусть не будет; мирянам в одних кельях с братьями никогда не жить; и имущества в кельях не держать, кроме одежды и обуви, и то бы было все общее; и пищи в кельях не хранить, а питаться в трапезной общей пищей, чем Бог пошлет, и пища должна быть одинакова для всех братьев. Приходящих братьев из монастыря не изгонять, тем же, кто ропщет и вносит раскол, не уступать, а смирять их монастырским смирением и кротко поучать, если же не слушают наказания — из обители изгонять, чтобы и другие страх имели и так не делали. Путников и нищих не обижайте, накормите их и на путь подайте, что Бог пошлет. Игуменов ваших почитайте и повинуйтесь по воле Бога им во всем, ибо написано: „Повинующийся старейшине, то есть игумену, ангелам подражает, а противящиеся дьявола в себе веселят”. Если же станет игумен жить не так, как в этом месте следует, и не по правилам монастырским, вы его не позорьте, а отошлите в келью кротко, без злобы. Игумен же без совета с соборными старцами ничего, кроме духовного дела, делать не должен, а соборных старцев пусть будет у вас неизменно двенадцать, не считая игумена. И старцы также без игумена ни о каком монастырском деле пусть не совещаются, но все вместе, если только какой нибудь старец не окажется в отъезде по монастырским делам. А игуменов выбирайте из своих пострижеников, потому что они порядок обители этой знают. А кто в обители Живоначальной Троицы этот порядок нарушит, игумен или из соборных старцев кто нибудь, те будут судиться со мною перед Богом. Если же, братья, будете жить по этому нашему закону, то направит вас Бог на путь спасения».

И паки рече: «Братие и чада, якоже преже глаголах вам, и паки глаголю. Се убо отхожу от жития сего, а вас оставляю в руцѣ Божии и Пречистыя Богородица, и преподобного Сергия чюдотворца, и в руцѣ государя царя и великого князя Ивана Васильевича, всеа Руси самодержца, и преосвященного Макария,[35] митрополита Киевского и Московскаго и всеа Руси, занеже, господине, бил есми челом царю государю и великому князю Ивану Васильевичю всеа Руси и преосвященному митрополиту Макарию о брежении монастырском от находящих скорбей по преставлении моем. И царь государь и митрополит пожаловали, изустную памятцу взяли у меня о брежении монастырском. И будет, господине, которыя скорби постигнут вас, — и вы бы есте о всем уповали на Бога и на Пречистую Богородицу, и на помощь бы естя призывали Сергия чюдотворца, и били бы есте челом царю государю и великому князю, имярекъ, и преосвященному митрополиту о всяком брежении монастырском».

И еще сказал: «Братья и чада, как прежде говорил вам, так и опять говорю. Вот уже отхожу от жизни этой, вас же оставляю в руках Божиих и Пречистой Богородицы, и преподобного Сергия чудотворца, и предаю в руки государя царя и великого князя Ивана Васильевича, всея Руси самодержца, и преосвященного Макария, митрополита Киевского, Московского и всея Руси, потому что, братья, бил я челом государю царю всея Руси и великому князю Ивану Васильевичу и преосвященному митрополиту Макарию о том, чтобы после смерти моей берегли они монастырь от находящих бед. И царь государь, и митрополит изволили записанное с моих слов прошение о защите монастыря взять у меня. И если, братья, случится, что какие нибудь беды постигнут вас, — надейтесь во всем на Бога и на Пречистую Богородицу, призывайте на помощь Сергия чудотворца да бейте челом царю государю и великому князю, который в то время править будет, и преосвященному митрополиту о всяческой защите монастыря».

И тако наказав их преподобный и от Божественнаго Писания немало и дав братии послѣднее целование о Христе, и одарив их молитвами своими, и воздвиже на небо руце, и молитву сотворивъ, конечное слово изрекъ: «Господи, в руцѣ твои предаю духъ мой».[36] Бѣ же в то время пояху заутренню[37] и праздноваху преподобному Пафнотию Боровскому чюдотворцу. И егда начаша чести Святое Евангилие, и чтуще: «Придѣте ко мнѣ, вси труждающеся и обременении, и аз покою вы»,[38] — и тако предасть честную свою душю в руцѣ Божии в лѣто 7062 году месяца маия въ 1 день в седмый час нощи.[39] И абие храмина исполнися благоухания велия, и бысть лице его светлѣе живаго. И тако погребоша его честно, с кандилы и со свещами, в созданнем от него монастырѣ у Живоначалныя Троицы, зовомо Болдино, у предѣла Сергия чюдотворца от полуденныя страны. И тако братия разыдошася с миром по своим монастырем, гдѣ кои живяше.

И так, немало поучив их по божественному Писанию и последнее целование братии о Христе подав, одарил их преподобный молитвами своими, воздел руки к небу, сотворил молитву и последнее свое слово изрек: «Господи, в руки твои предаю душу мою». В это же время пели заутреню, и был день памяти преподобного Пафнутия Боровского чудотворца. И когда начали читать Святое Евангелие, во время чтения слов: «Придите ко мне, все утружденные и обремененные, и я дам вам покой», — предал преподобный Герасим честную душу свою в руки Божии в год 7062 (1554) в первый день месяца мая в седьмом часу ночи. И тотчас келья наполнилась благоуханием сильным, и было лицо преподобного светлее, чем у живого. Погребли его с честью, с кадилами и свечами, в созданном им самим монастыре Живоначальной Троицы, называемом Болдино, у придела Сергия чудотворца с южной стороны. И разошлись братья с миром по своим монастырям, кто где жил.

Поживе же преподобный Герасим в различных пустынях двадесят шесть лѣтъ, а пострижеся трехнадесяти лѣт, а у старца в кѣлие поживе двадесят лѣт, а в кѣлие шесть лѣтъ; убо преставися преподобный Герасим, а братии было тогда во Болдине монастырѣ живущих сто двадесят седмь братов, живяста же по заповедех Господних и по обещанию преподобного отца нашего Герасима, славяще Бога и в молитвах призывающе преподобного Герасима чюдотворца; поживе лет всех 65.

Прожил же преподобный Герасим в разных пустынях двадцать шесть лет, а постриг принял в тринадцать лет, у старца своего в келье прожил двадцать лет и в (своей) келье шесть лет; и когда преставился преподобный Герасим, было братьев, живущих в Болдинском монастыре, сто двадцать семь человек, жили же они по заповедям Господним и по завету преподобного отца нашего Герасима, славя Бога и преподобного Герасима чудотворца в молитвах призывая; прожил же он всего шестьдесят пять лет.

Чюдо преподобного отца нашего Герасима о старце Васьяне Швалѣ[40]

Чудо преподобного отца нашего Герасима о старце Вассиане Швале

Бысть по преставлении преподобного Герасима в Вязме в монастырѣ его строении у Предтечи, и спорушилися часы в том монастырѣ, починити их нѣкому.Иприѣхал из болшаго монастыря з Болдина в Вязму к Предтече в монастырь починивати часов ученик преподобного Герасима имянем Васьян, прозвище Шваль. Бѣ же с ним два коня болших. Татие же тѣ кони украдоша у него. Он же много искавше и не обретоша лошадей. И бывшу ему в скорби и печали...

После преставления преподобного Герасима случилось так, что в Вязьме в Предтеченском монастыре, построенном преподобным, сломались часы, починить же их было некому. И приехал из большого монастыря из Болдина в Вязьму в Предтеченский монастырь для починки часов ученик преподобного Герасима именем Вассиан, по прозвищу Шваль. Было же при нем два больших коня. И украли у него тех коней воры. Долго искал он лошадей и не нашел их. И в то время как пребывал он в скорби и печали...

[1] Троицкий Болдин монастырь — основан преподобным Герасимом в 1528 г. в 19 км к востоку от Дорогобужа по старой Смоленской дороге. В конце XVI в. был возведен каменный монастырский ансамбль — Троицкий собор, колокольня, трапезная, укрепленные стены. Строительство велось под руководством «церковного мастера» Терентия, упоминания о котором сохранились в расходной книге Болдинского монастыря за 1591 г. (РЯБ. Л., 1924. Т. 37. Стб. 117—118). Монастырские расходные книги отражают проведение подготовительных работ к строительству — постройку печей для обжига кирпича, доставку дров, изготовление кирпича, подвоз камня на известь (РИБ. СПб., 1875. Т. 2. Стб. 300—302, 304, 305, 308). С Болдинским монастырем был связан известный древнерусский зодчий Федор Конь, возводивший стены Смоленска, — приходные книги хранят записи о значительных денежных вкладах зодчего в монастырь (РИБ. Л., 1924. Т. 37. Стб. 198,244). Архитектурные памятники Болдинского монастыря были взорваны оккупантами в 1943 г. Сохранилась только одна угловая башня. Многолетние реставрационные работы велись под руководством П. Д. Барановского. Ныне монастырь возобновлен.

[2] Переславль Залесскш — город на берегах реки Трубеж, основан не позднее 1152 г. суздальским князем Юрием Владимировичем. До 1302 г. город имел своих князей, в XV—XVI вв. являлся вотчиной московских князей.

[3] Данилов монастырь — Троицкий Данилов монастырь основан преподобным Даниилом в Переславле Залесском в 1508 г. Даниил родился ок. 1460 г. в Переславле, принял постриг в Пафнутьевом Боровском монастыре. Через 12 лет он вернулся в Переславль, поселился сначала в Никольском, а затем в Горицком монастыре, в котором провел тридцать лет. Особое попечение Даниил имел о погребении нечаянно умерших людей, тела которых находили на дорогах. На месте их погребений Даниил построил храм во имя всех святых. Вокруг этого храма стали строить кельи, и вскоре образовался монастырь, настоятелем которого стал Даниил. Умер Даниил в 1540 г., открытие его мощей состоялось в 1652 г., тогда же преподобный Даниил был канонизован; память празднуется 7 апреля, 30 декабря, 28 июля (все даты здесь и далее по старому стилю). Житие Даниила Переславского, составленное тридцать лет спустя после его кончины, сохранило упоминание о его ученике Герасиме Болдинском и донесло до нас интересную подробность, о которой не сказано в Житии Герасима, — Герасим был «кожествец», шил изделия из кожи.

[4] ...имѣяше же в себѣ за чало премудрости — страх Господень... — Пр. 1, 7; 9, 10.

[5] Пустынь — безлюдное место в лесу, в горах и т. п., пригодное для монашеского уединения.

[6] ...бѣ убо блаженый Данило ученик преподобного Пафнотия чюдотворца Боровского... Сергия чюдотворца. — Сергий Радонежский — святой, основатель Троице-Сергиевой лавры, преобразовал монашество на Руси, возродив общежительный монастырский устав. Умер в 1392 г., канонизован в 1452 г., память 25 сентября. См. его Житие и комментарии к нему: наст. изд., т. 6, с. 254—411; 555—564. Пафнутий Боровский — основатель монастыря Рождества Богородицы близ Боровска; умер в 1478 г., канонизован в 1547 г., память празднуется 1 мая. См. Рассказ о смерти Пафнутия Боровского и комментарии к нему: наст. изд., т. 7, с. 254—285; 519—521. Никита Переславский — русский чудотворец, избравший редкий путь подвижничества, — он был столпником. Был убит в 1186 г. разбойниками, решившими, что вериги подвижника сделаны из серебра. Никита был погребен в Переславском Никитском монастыре, память 24 мая. Указание Жития о том, что Пафнутий Боровский был учеником Никиты Переславского, не соответствует действительности. Наставником Пафнутия был ученик Сергия Радонежского игумен Покровского Боровского монастыря Никита, который не имел никакого отношения к Переславлю Залесскому.

[7] ...бысть жилище разбойником... и до смерти убивающе. — Это сообщение Жития, опирающееся на указание самого Герасима в его завещании-уставе, имеет, скорее всего, реальную основу. Герасим пришел в Дорогобужский уезд в 1528 г., т. е. всего через несколько лет после того, как в 1514 г. эти прилегающие к Смоленску земли, находившиеся более ста лет во владении литовских князей, были возвращены России. Вполне возможно, что здесь, в еще не обжитых местах, находили пристанище разбойничьи шайки, промышлявшие на большой Смоленской дороге.

[8] «Блаженни милостива, якоти помилована будут». — Мф. 5, 7; Притч. 14,21.

[9] «Честна милостыни во время недостатка». — Лк. 9, 5.

[10] «Аще не приемлют вас... во свидѣтелство им». — Мр. 6, 11; Лк. 9, 5.

[11] Правило — положеные по уставу молитвы, совершаемые иноками келейно.

[12] ...и многажды его виде у государя, приходяща ис Переславля Залѣского от старца Данила. — Великий князь Московский Василий III (1479—1533) глубоко почитал переславского старца Даниила. В 1530 г. Василий III пригласил Даниила крестить своего сына, будущего русского царя Ивана Грозного. Вполне вероятно, что ученик Даниила Герасим бывал в Москве, выполняя поручения старца.

[13] ...и бия челом царю... Ивану Васильевичю всеа Руси, прося строити монастырь на мѣсте том. — Иван IV Васильевич Грозный (1530—1584), великий князь всея Руси с 1533 г., русский царь с 1547 г. Очевидно, что Герасим испрашивал позволение на строительство монастыря (первый монастырский храм построен в 1530 г.) не у Ивана Грозного, а у его отца Василия III. Временное несоответствие в тексте Жития объясняется, скорее всего, тем, что образ Ивана Грозного приобрел в агиографической литературе устойчивую функцию покровителя монастырей. В Первой редакции Жития Герасима этот анахронизм также имеет место. Агиограф жертвует исторической правдой ради убедительности рассказа.

[14] «Славящая мене прославлю». — 1 Цар. 2, 30.

[15] «Богъ дал — Богъ и взял». — Иов. 1, 21.

[16] Иоанно-Предтеченский монастырь — был основан преподобным Герасимом в юго-западном конце посада города Вязьмы близ речки Бебря в 1543 г. (дата основания монастыря указана самим Герасимом в завещании-уставе). До наших дней в Вязьме сохранился каменный монастырский храм Иоанна Предтечи, построенный в 1635—1638 гг. Церковь увенчана тремя каменными шатрами, поставленными в один ряд. В России сохранился еще только один памятник подобной архитектуры — Дивная церковь в Угличе.

[17] Бѣ же намѣсте том... и кровопролитие. — Не лишено реальной исторической основы и это сообщение Жития. В Вязьме имел большой дом и владел поместьями конюший боярин князь Иван Федорович Овчина-Телепнев-Оболенский, бывший фаворитом Елены Глинской, вдовы Василия III и правительницы русского государства при малолетнем наследнике престола Иване. Многочисленная княжеская прислуга устроила свой притон в юго-западном конце города, «за посадом», где «боярские дети», не гнушавшиеся и грабежей, устраивали кулачные бои и азартные игры (см.: Памятная книжка Смоленской губернии за 1859 год. Смоленск, 1859. С. 58). О том, что разбои были обычным явлением в Вязьме, свидетельствует грамота 1622 г. царя Михаила Федоровича вяземским воеводам Волынскому и Урусову, в которой говорится о мерах для того, «чтоб на посаде и по слободам и в уезде разбою и татьбы и иного никоторого воровства, и корчем и зерни ни у кого ни было» (см.: АИ. Т. 3. № 116).

[18] Бысть же в Вязме нѣкто царской посланик о Цареве дѣле... — Царевым делом, государевым делом называлось преступление против личности государя. Возможно, житийный рассказ является глухим упоминанием об одной из кровавых репрессий, которыми было ознаменовано царствование Ивана Грозного. Во всяком случае, многие представители рода связанных с Вязьмой князей Телепневых-Оболенских подверглись опале. После смерти Елены Глинской (ум. в 1538 г.) был заточен в темницу и замучен конюший боярин Иван Федорович Овчина-Телепнев-Оболенский: а в 1546 г. казнены братья князя Иван Дорогобужский и Федор Овчина-Телепнев-Оболенский.

[19] Властелем подобает доволным быти оброки своими... — Ср.: Лк. 3, 14.

[20] «Ничтоже творите не от повелѣннаго вам». — Ср.: Вт. 5, 32.

[21] ...в пустыню в Брыньскомъ лесу, о Жиздриньском монастырь... — Основанный Герасимом Троицкий Жиздринский монастырь находился на реке Жиздре, левом притоке Оки. Жиздра протекает по Калужской области и имеет извилистое течение. В Жиздру впадает река Брынь, вокруг которой тянулись большие дремучие леса, известные под названием Брынских и упоминающиеся в русских былинах об Илье Муромце. Позднее в этих лесах укрывались в скитах старообрядцы. Основанный Герасимом монастырь, видимо, просуществовал недолго — о его истории ничего неизвестно.

[22] «Сѣюще слезами радостию пожнут». — Пс. 125, 5.

[23] О езере Абрамовскомъ. — Абрамовское озеро находилось в четырех верстах от монастыря (см.: Историко-статистическое описание Смоленской епархии. СПб., 1864. С. 299).

[24] ...о Сверковомъ монастырь... — Свирколуцкий Рождества Богородицы монастырь основан преподобным Герасимом ок. 1545 г. Существование монастыря поддерживалось благотворителями до 1803 г., когда монастырь был упразднен.

[25] Яков Андреевич Салтыков — боярин при царе Иване IV, умер в 1571 г. (см.: Российская родословная книга, издаваемая князем Петром Долгоруким. СПб., 1855. Ч. 2. С. 70).

[26] ...влитовщину... — Смоленские земли с 1404 по 1514 г. входили в состав Великого княжества Литовского. Отвоеванные войсками Василия III, эти земли в 1618 г. вновь отошли к Польше и окончательно были присоединены к России только в 1667 г. по Андрусовскому перемирию.

[27] Особный монастырь — монастырь, не имеющий общежительного устава, предписывающего полное обобществление имущества, обязательное участие монашествующих во всех службах, работах и т. п.

[28] Давид — второй царь еврейский, правивший с 1055 по 1015 г. до Рождества Христова. Давид упрочил внутреннее управление страной и расширил победоносными войнами Израильское царство. Считается автором Псалтири.

[29] «Человекъ, в чести сый не разумѣ, приложися скотом несмысленным и уподобися им». — Ср.: Пс. 48, 21.

[30] Силный и силнейши истязай будет. — Ср.: Лк. 12, 48.

[31] Господь гордым противится, смиренным же дает благодать. — Иак. 4,6; 1 Пет. 5,5.

[32] Симеон — игумен, управлял вяземским Иоанно-Предтеченским монастырем 34 года; при нем была построена деревянная Вознесенская церковь и вся обитель обнесена деревянной стеной.

[33] Иосиф — преемник Герасима по игуменству в Болдинском монастыре, получил прозвание Краснописец благодаря своему искусству переписчика книг. Сохранился переписанный им сборник Поучений Иоанна Златоуста (ГИМ, собр. Уварова, 110—1 °). Запись на первых листах этой рукописи сообщает: «Списание трудолюбезно бывшаго игумена Иосифа Герасимова монастыря, еже именуется по месту Болъдин, лѣта 7077-го (1569)» (см.: Строев П. М. Рукописи славянские и российские, принадлежащие... И. Н. Царскому. М., 1848. С. 125—131; Леонид. Систематическое описание славяно-российских рукописей собрания графа А. С. Уварова. М., 1893. Ч. 1. С. 287—292). Иосиф Краснописец, возможно, является автором составленного в 1559 г. в Болдинском монастыре учебного руководства для царевича Ивана Ивановича, которое известно под названием «Летописец и сказание ко учению и рассуждение к фониаде въкратце». С большой долей вероятности Иосифу атрибутируется также Послание митрополиту Макарию о составлении алфавитов и «Сказание о сложении азбук и о составлении грамот...» В публикуемом тексте Жития отсутствует рассказ о назначении Иосифа Краснописца игуменом Болдинского монастыря, и упоминание его имени оказывается не подготовленным предшествующим повествованием. Это является одним из аргументов в пользу того, что издаваемый текст является Второй редакцией Жития, автор которой подверг сокращениям текст Жития, написанного Антонием. Рассказ об избрании Иосифа игуменом Болдинского монастыря есть и в завещании-уставе Герасима, и в Первой редакции Жития, составленной Антонием.

[34] Соборный старец — монах, являющийся членом собрания (собора) монастырских духовных властей. В монастырях обычно бывает 12 соборных старцев (по числу апостолов).

[35] Макарий (1482—1563) — постриженник Иосифо-Волоколамского монастыря, с 1526 г. архиепископ Новгородский, с 1542 г. русский митрополит.

[36] «Господи, в руцѣ твои предаю духъ мой». — Лк. 23, 46.

[37] Заутреня — утреннее богослужение, входящее в суточный круг ежедневных служб.

[38] «Придѣте ко мнѣ... и аз покою вы»... — Мф. 11, 28.

[39] ...в седмый час нощи. — По нашему счислению в первом часу ночи.

[40] Васьян Шваль — старец Васьян Шваль упоминается в рассказе о первом посмертном чуде Герасима в тексте Первой редакции Жития. Рассказывается о том, как один монастырский работник был наказан болезнью за «творение неправды лукавым злым обычаем». Работник принял постриг от руки игумена Иосифа и стал иноком Александром. Но это не избавило его от недуга. Тогда «поущениемъ нѣкоего благоискусна мниха Васияна, именуемаго Шваля» Александр начинает молиться у гроба преподобного Герасима и получает исцеление. Таким образом, Васьян Шваль является современником игумена Иосифа, назначенного Герасимом своим преемником.

Житие Герасима Болдинского сохранилось в двух редакциях. Первая редакция Жития была составлена игуменом Болдинского монастыря Антонием не позднее 1586 г., когда Антоний стал Вологодским епископом (умер Антоний в 1588 г. и был погребен в Вологодском Софийском соборе). При работе над Житием Антоний использовал ценный исторический источник — завещание-устав самого Герасима, в котором преподобный кратко рассказывает об основании четырех монастырей и предписывает правила жизни в обителях; правила эти типичны для общежительных монастырей. Из завещания-устава Антоний взял точные даты и некоторые обстоятельства основания монастырей, имена назначенных Герасимом игуменов; текст монастырского устава Герасима почти без изменений вошел в Житие в качестве предсмертного поучения святого. Составляя Житие Герасима Болдинского, Антоний продемонстрировал достижения Макарьевской агиографической школы и одновременно сумел соединить высокую стилистику с реальной основой содержания большинства эпизодов Жития. Первая редакция Жития сопровождается рассказами о семнадцати посмертных чудесах святого. Текст Первой редакции сохранился всего в двух списках XVII в. (РГБ, ф. 310, № 600, л. 142—210 об.; РГБ, ф. 236, № 94, л. 165—220).

Вторая редакция Жития Герасима Болдинского составлена неизвестным автором спустя непродолжительное время после труда Антония. Автор Второй редакции переработал текст антониева Жития, исключив целый ряд основанных на риторике фрагментов и составив более простой и лаконичный рассказ о жизни святого. Многие житийные эпизоды предстают отражением реальных картин монастырского быта. Перерабатывая более абстрактное повествование антониева Жития, автор Второй редакции конкретизирует рассказ, уточняет разного рода детали, выявляет реальные причинно-следственные связи. Он старается более точно цитировать завещание-устав Герасима (текст его он несомненно имел перед собою при работе над Житием). Наиболее значительным отличием содержания Второй редакции является отсутствующий в антониевом Житии рассказ об основании Герасимом монастыря в Свирковых Луках. Эта часть текста Второй редакции наиболее ярко отражает творческую манеру неизвестного автора, которая характеризуется стремлением к реальности повествования наряду с упрощением стиля и приемом литературной разработки рассказа. Во Второй редакции Жития нет тех семнадцати рассказов о чудесах, которые имеются в Первой редакции; ее сопровождает рассказ о другом чуде, но сохранилось лишь начало этого рассказа. Текст Второй редакции известен только в одном списке XVII в. (РНБ, собр. Погодина, № 711), повествование в котором обрывается после нескольких начальных фраз рассказа о посмертном чуде преподобного Герасима.

Вниманию читателей предлагается Вторая редакция Жития Герасима Болдинского. Поскольку текст ее сохранился в единственном списке, дефектные чтения в необходимых случаях исправлены по тексту Первой редакции (по списку РГБ, ф. 236, № 94) или по завещанию-уставу Герасима, текст которого дошел до нас только в одной рукописи (РГБ, ф. 310, № 301, л. 126—128а об.).

Электронные публикации

Института русской литературы (Пушкинского Дома) РАН