Пускай тщеславный предается
Морским изменчивым волнам,
На полных парусах несется
К некому счастью иль к бедам;
Бекетов! малым кто доволен,
Тому век бедным не бывать!
Он больше счастлив, больше волен,
Чем толь завидуема знать,
Котора от косого взгляда—
В алмазах, в золоте кругом
И на диване парчевом—
Внутрь сердца терпит муки ада.
Перуны чаще шлют удары
К вершинам неприступных гор
И с большей силой вихри яры
Колеблют дуб, страшащий взор.
Под низкой кровлей безопасней,
Спокойнее, мой милый, жить:
Чем выше башня, тем ужасней
Ее паденье должно быть.
Мудрец в бедах ждет лучшей части
И тем свой подкрепляет дух;
А в счастьи сторожит свой слух,
Не крадутся ль к нему напасти.
Угрюмый север наш морозы,
Снег, иней, мглу низводит к нам;
Но и у нас прелестны розы
Цветут, алеют по лугам.
Теперь мы томными очами
С унынием на все глядим,
А завтра, может быть, и сами
С весельем дружбу заключим.
Всегда ль бог Пинда
1 с грозным луком?
Нередко светлый Аполлон,
Прервав златыя лиры сон,
Пленяет оной сладким звуком.
1Гомер говорит, что Аполлоновы стрелы производили смертоносную язву в греческом стане.
КОММЕНТАРИИ
Ода П. П. Б. — Дмитриев. И мои безделки, с. 47.