На горах наших, Пимине, славный
Сединами!
Ни свирелию тебе кто равный,
Ни стадами:
На рожку ль поешь или на сопели
Хвалу Богу,
Стихом ли даешь промежду делы
Радость многу;
Забывше травы, к ней же из млада
Наученны,
Стоят и овцы и козлищ стада
Удивленны.
Пред тобою,
Как немазанные двери скрипели
Ветчиною;
Славному млека и волны зело,
Когдась вору
Лошадей столько в мысли не было
Сколько есть овец в твоей ограде
В летнем зною.
Молоко свежо при твоем стаде
И зимою.
Ты же был горазд и волков бити
Из пищали,
Беда не могла тебе вредити
И печали;
И еще сена у тебя много
Вместо травы;
Есть и хлевина, для дождю злого
Ту исправи.
Сии запасы твоему стаду
В зиму люту
И в осень мокру дадут отраду
И приюту.
А ты сам в теплой сидя хижине,
Можешь сети
Вязать, или что плесть при лучине,
Или пети,
Или, милую возвав дружину,
Промеж делы
Бражку и винцо поднось по чину,
Не унылый.
Они ти за то будут при делах
Помогати,
Масло и творог жирный в творилах
Истискати.
Что ненастье,
На дождь и стужу смотришь уныло
За несчастье?
Что мокра осень следует лету,
Той противо
Отъемлет зима останок свету—
То не диво,
Послыша весну, уж ластовицы
Появились,
Уж журавли и ины птицы
Возвратились;
С матерьми юны в полях ягнята
Блевут мило;
И славна в горах наших Диана
Благодатна,
Весны дарами,—цветы венчанна,
Всем приятна.
Оставя горы, в леса проходит
С дружиною
И, знатна, красных нимф превосходит
Лик главою;
На ней черкесский в туле сияет
Лук; страшливых,
Готова на лов, уж примечает
Зверей дивых,
В коих вертепах щенков выводят
Львы ужасны,
Лютый
бабр и барс, где детей плодят,
Пятном красны;
Вскоре ловитвы будет корысти
Разделяти,
Сих зверей кожи вместо монисты
Раздавати;
Она и тебя и твое стадо
Охраняет,
Да не вас льстивых волков зло чадо
Повреждает;
Венчал красно,
Да в лике богинь России концем
Светит ясно.
Ты в ее праздник в жертву приносишь
Агнцев белых,
Сыченый братьи медок подносишь
С сотов зрелых,
И ее похвал ты певец славный
На сопели—
Так петь Амфион и Орфей давный
Не умели.
Для чего ж плачешь, чрез пять дней было
Что ненастье?
Уже сияет шестый день мило
В твое счастье!
Сим ныне вёдром буди довольный,
После зноя
Седьмый наступит любого полный
День покоя!
Тогда, богатый Пимине, сидя,
Безопасный,
Под дубом или под кленом, видя
Стада красны,
Висящи от гор и овец кущи
Исполненны,
Вымена млеком тяжки имущи
И раздменны,
Не забудь и нам, пастушкам малым,
Помогати.
Не дай Егора другам нахалым
Нападати:
У меня было мало козляток,
Ты известен,
Сей был моея паствы начаток
Некорыстен,
Но и сих Егор и его друга
Отогнали,
Млеко и волну вороги туги
Всю раскрали.
Путь свой белый,
Я не имею льготы нимало,
Весь унылый.
Лишен и стадца, лишен хижины,
Лишен нивы,
Меж пастушками брожу единый,
Несчастливый;
Ниже в наймиты кто нанимает,
Ни козлятем
На завод бедну кто помогает,
Ни ягнятем!
То праведнейше, нежли в ненастье
Я скучаю,
Плачущ тяжкого сего несчастья
И случаю.
Никто не счастлив, разве сравнится
С тресчастливым,
Или бессчастным, когда дивится
И плачливым.
Присмотрись токмо моему лиху
И несчастью—
Будешь в печали иметь утеху
И в ненастью.
КОММЕНТАРИИ
Еpodos consolatoria... — Летописи русской литературы и древности, т. 5. М., 1863, с. 38. Печ. по кн.: Кантемир, 1956,с. 261. Ряд чтений исправлен по спискам XVIII в. (ГПБ, собр. С.-Петербургской духовной академии, № A.IV.8, л. 125—129, и ГПБ, Q.XIV.6, л. 101 об.—103). В рукописных сборниках XVIII в. и во всех последующих изданиях стихотворение подписано именем Кантемира, однако анализ содержания, учитывающий языковые и стилистические особенности, позволяет переатрибутировать это стихотворение Феофилу Кролику.
Стихотворение написано весной 1730 г., возможно в мае, в ответ на элегию Феофана Прокоповича «Плачет пастушок в долгом ненастьи» и выдержано в стилистике элегии с прямыми к ней отсылками. Поскольку Феофан под «пастушком» в элегии подразумевает себя, то в обращении к нему Феофил Кролик обыгрывает значение имени Пимен («пастух», «пастырь»).
Сенька и Федька.
— Имеются в виду президент Синода Стефан Яворский и вице-президент Синода Феодосии Яновский, противники Феофана Прокоповича в делах церковного управления.
И Егору...— Ростовский епископ Георгий Дашков. Его страсть к лошадям осмеяна в латинских стихотворениях Прокоповича.
Ты бо ей главу шипковым венцом // Венчал красно
. — Под Дианой подразумевается императрица Анна Иоанновна; 28 апреля 1730 г. Феофан Прокопович первенствовал в церемонии ее коронования (возложил венец) и произнес приветственную речь.
Для чего ж плачешь, чрез пять дней было // Что ненастье? Уже сияет шестый день мило...
— Феофил имеет в виду слова из элегии Феофана «Прошел день пятый, а вод дождевных нет отмены», то есть тяжелое для него пятилетие после смерти Петра I. После восшествия на престол Анны Иоанновны положение Феофана упрочилось.
Уж трожды солнце вкруг обежало.
— Далее Феофил описывает собственные невзгоды: к 1727 г. он был исключен из состава Синода, уволен из архимандритов московского Чудова монастыря и остался без места и службы.